Жилец

Трелковский отчаянно цеплялся за остатки разума, словно именно там сейчас проходила линия обороны. Он начал повторять про себя таблицу умножения, а когда перебрал ее всю до конца, принялся вспоминать басни Лафонтена. После этого он начал изображать руками всевозможные сложные фигуры, желая проверить степень скоординированности своих движений и устойчивость рефлексов. Наконец, он заговорил вслух, изображая из себя лектора, и даже дал обзорный анализ политической ситуации в Европе в начале девятнадцатого века.

Потом настало утро, а вместе с ним и конец всему этому ночному кошмару.

Вскоре он нашел в себе смелость стереть с лица грим, снял остатки женской одежды, заменив ее на свою, обычную, и отодвинул от двери шкаф. А потом опрометью, насколько позволяли ноги, бросился вниз по лестнице, ни разу не оглянувшись и не посмотрев по сторонам. Однажды, правда, протянулась чья-то рука, пытавшаяся остановить его, однако он передвигался настолько быстро, что ей не удалось вцепиться в его плечо. Очумело пролетев мимо комнаты консьержки, он оказался на улице, после чего побежал еще быстрее.

Прямо перед ним остановился автобус - впереди зажегся красный сигнал светофора, - и, как только автобус двинулся дальше, Трелковский успел вскочить на его заднюю площадку.

Он забудет про все - и про аренду квартиры, и про все свои наколпения, отданные на ее оплату. Теперь для него оставалось одно-единственное средство спасения - бегство.

15. Бегство

Бежать, уносить ноги - все это было прекрасно, но - куда? Трелковский лихорадочно перебрал в уме знакомых людей, пытаясь выбрать из их массы того, кто мог бы прийти ему на помощь, однако все они казались сейчас холодными, безразличными, чужими.

Друзей у него не было. Во всем мире не существовало человека, которому до него было бы дело. Нет, это не так - имелись вполне конкретные люди, которые о нем думали, думали постоянно, однако им от него хотелось только двух вещей - сумасшествия и смерти.

К чему предпринимать какие-то попытки, когда заранее знаешь, что все они обречены на неудачу? А не проще ли просто вытянуть шею перед палачом? Ведь таким образом он раз и навсегда спас бы себя от суеты и бесконечных страданий. А он и в самом деле страшно устал.

В мозгу вспыхнуло одно имя - яркое и слепящее, словно огни фар машины на ночном шоссе. Блестящее и сияющее, как звезда.

Стелла.

Она его не отвергнет - она просто не способна на это.

Стелла пригласит его войти - без молчаливой сдержанности или каких-то дурацких слов. Его захлестнула волна безмерной нежности по отношению к этой девушке, на глаза навернулись слезы. Бедная маленькая Стелла! Такая мягкая, такая женственная и такая же одинокая в целом свете, как и он сам. Стелла, его путеводная звезда.

У него перед глазами всплыла картина, как она одиноко бредет по холодному, пустынному пляжу, а у ее ног плещется море. Очень медленно бредет, словно от ходьбы испытывает боль; она, наверное, тоже безмерно устала. Бедная маленькая Стелла - и как же далеко она может так уйти?

А потом он увидел - там же, на пляже, - двух мужчин в сапогах и касках. Не говоря ни слова, они подошли к одинокой фигуре девушки, всеми своими движениями выражая холодную надменность и равнодушие. Она сразу же поняла их намерения, стала умолять их, упала на колени, прося пощады, а они глядели на нее, совершенно безразличные к ее слезам и крикам. Потом они вынули свои револьверы и всадили несколько пуль ей в голову. Хрупкое тело рухнуло на песок, сжавшись в крохотный комочек, и неподвижно застыло. Стелла была мертва. Волны накатывали на ее обнаженные ноги, захлестывали подол юбки. Бедная Стелла!

Трелковского настолько захлестнула волна жалости к ней, что даже пришлось спрятать лицо в платок, хотя попытки сдержать поток слез оказались тщетными. Да, решено, убежище он найдет именно у Стеллы.

Он долго бродил по району, в котором она жила, поскольку не помнил названия улицы, где располагался ее дом.

К тому времени, когда он наконец отыскал его, у него уже было гораздо меньше уверенности в ее радушии, чем в начале поисков. Возможно, сейчас ее нет дома. Он мысленно представил себе, как поднимается по лестнице, стучит в дверь ее запертой квартиры, стоит и ждет, охваченный надеждой на долгожданную безопасность. А в квартире никого не оказывается, и он будет стучать снова и снова, не находя в себе сил признать тот факт, что никакой надежды больше нет. И в то же время он не сможет найти в себе сил уйти, опасаясь, что, как только отойдет от двери, она откроет.

Он сказал себе, что должен предусмотреть все возможные варианты развития событий, чтобы судьба не смогла застигнуть его врасплох. Трелковский давно и искренне верил в то, что судьба вмешивается исключительно в крайних, чрезвычайных ситуациях, тогда как, если ты заранее будешь предвидеть неудачу и иметь перед собой готовый план действий, беды удастся избежать. И он стал прорабатывать все возможные варианты.