Жили-были двое

— Девушка, — сказал он нетерпеливо, — что-то не в порядке с линией. Я набираю номер в Нью-Йорке, но нет никаких гудков. Вы не могли бы помочь дозвониться?

Флоренс не собиралась подслушивать, но…

— Привет, Джойс! Это Дуглас…

Флоренс открыла глаза. Чему удивляться? Дуглас снова был холостяком и, несомненно, остался тем же сердцеедом.

— Как долетела? Я, признаться, беспокоился, что ты решила возвращаться на частном самолете. В следующий раз лети рейсовым. Это надежнее… — Голос стал неразборчивым, и Флоренс, неожиданно для себя, встала и подошла к двери.

Когда она снова разобрала слова, речь шла о каком-то водопроводчике. Его собеседница, видимо, собиралась приехать на остров и хотела, чтобы водопроводчик до ее отъезда починил кран. Кто же все-таки эта Джойс? Дуглас разговаривал с ней запросто, и Флоренс вдруг поняла, что ей это неприятно.

Но почему она прячется здесь, на террасе? В конце концов, Дуглас подслушивал ее разговор, и не думая прятаться. Она прошла в столовую с совершенно безразличным видом, что было далеко не просто, и принялась просматривать грампластинки.

— Да, поэтому я и позвонил, — продолжал он своим низким возбуждающим голосом. — А также чтобы поблагодарить тебя за последнюю ночь. — Он тихо рассмеялся ответу женщины.

Последняя ночь? Когда он вернулся в три часа?

— Увидимся в выходные, Джойс.

Флоренс вынула поцарапанную пластинку с увертюрой «1812 год» Чайковского, поставила ее на проигрыватель, и, если бы наверху не спал Крис, включила бы его на всю громкость.

6

Прошла еще одна беспокойная ночь, и Флоренс встала с ощущением, что не знает, как переживет этот день. Конечно, утром она сходит в магазин, а вечером пойдет куда-нибудь с Питером. Но что делать остальное время? Неужели придется быть дома с Дугласом?

Она надела легкое голубое платье с короткими рукавами и ремешком на талии, расчесала и уложила волосы в пучок на затылке, слегка подвела губы помадой. К счастью, кожа обгорела на солнце не так сильно, как показалось вчера, приобрела лишь легкий красновато-золотистый оттенок, что очень ей шло.

В восемь часов, когда Дуглас спустился на кухню, они с Крисом уже завтракали — оладьями и колбасой.

— С добрым утром, — сказал он с порога. Приветствие прозвучало холодно.

— Я сварила кофе. — Она обернулась, решив вести себя с ним просто и учтиво, как с любым другим человеком.

Он вопросительно поднял темную бровь.

— С тебя причитается. — Она улыбнулась.

Он подошел к залитому солнцем окну.

— День обещает быть неплохим.

— По радио обещали жару. — Флоренс отпила кофе и взглянула на его профиль. Она физически ощущала его присутствие. Он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной из всех, кого она встречала в жизни: стройный, с темной шевелюрой, к которой, казалось, только что прикоснулась рука парикмахера. Движения медленные и грациозные, но в то же время очень мужественные.

Удивительно, но после всего, что произошло, она смотрела на него теми же глазами. Нет, ее не тянет к нему физически или духовно, напомнила она себе. Просто никогда в жизни она не встречала никого красивее. Рада бы не признаваться, но это факт.

— Какие планы на день?

— Сходить в магазин за продуктами. Постирать. Может быть, пойдем на пляж. А у тебя?

Он ответил, что ему тоже нужно в город… Проверить, как идет ремонт в коттедже друзей. Но Флоренс с трудом улавливала смысл слов. Просто смотрела, как утреннее солнце играет в темных волосах, как падает тень на широкую грудь.

Как странно, думала она. Когда-то этот человек значил для меня все. Когда-то каждая минута в объятиях друг друга была для них счастьем. А теперь осталось разговаривать о погоде.

Хорошо хоть Крис рядом. Он постоянно болтал о чем-то, и это придавало ситуации хотя бы видимость согласия.

Дуглас принялся готовить себе яичницу. Крис, закончив завтрак, встал из-за стола и начал складывать грязную посуду в раковину, а она отправилась к телефону. Через несколько минут все было улажено. Взяв у Кэт телефоны нескольких местных девушек, Флоренс договорилась с одной из них на вечер. Кроме того, Кэт настояла, чтобы днем Флоренс привела Криса к ней: пусть лучше поиграет с ее детьми, чем таскаться по магазинам.

Флоренс вернулась на кухню, улыбаясь. Все складывалось как нельзя лучше. Но пока она разговаривала по телефону, Крис, покончив со своей обязанностью, принес с крыльца игрушечное ведерко и теперь раскладывал на полу посреди кухни ракушки и камушки, которые они вчера собрали на берегу, и взволнованно рассказывал о каждом из них.

— Мама сказала, что этот камушек мы будем подкладывать дома под дверь, чтобы она не закрывалась. А вот эта мне нравится больше всех. — Он поднялся, подошел к столу, за которым завтракал Дуглас, и протянул ему ракушку. — Смотри! Правда красивая? И розовая, и серая, и фиолетовая. Прямо как радуга!

Малыш так искренне и непринужденно делился своим богатством, что это тронуло бы самое черствое сердце. Но Дуглас не обращал на него внимания, даже когда тот осторожно дотронулся до его плеча. У Флоренс к горлу подкатил комок.