Жили-были, ели-пили. Семейные истории

И снова подкатывали папины друзья – павлинистый Евтушенко, приземленный Аксенов на своей зеленой «Волге», возвышенная Белла, пловец-тенор-график Красаускас, еще кто-то. И начиналось брожение. Родители отсутствовали как класс, а я сидела с Лидкой на сердоликовом пляже и нанизывала на ниточку куриных божков с дырочкой. Пару раз папа попадал в милицию – один раз не очень трезвые джигиты пристали к красавице маме, и спортивный отец, чемпион по плаванию, боксу и баскету, легко разбросал местную шушеру, за что и был отправлен в коктебельское отделение. А второй раз, в 63-м году, когда была кампания против всяких стиляг в их южном варианте – в то время решили, что нельзя носить шорты. Советский мужчина не должен показывать колени, так поступают только на Западе, а мы свою нравственность должны блюсти, правда ведь? Вот отец в шортах и загремел в обезьянник. Еле вызволили, предоставив солидные документы члена Союза писателей.

И опять гульба, ночные заплывы, дешевое молодое вино, от которого не ходили ноги, а потом стихи, игры, придуманные папой (он писал, например, текст с многоточиями, а друзья должны были вставлять вместо точек прилагательные), антисоветские анекдоты, песни, чаще всего гимн Коктебеля, который и был написан Владленом Бахновым тогда, в разгар антишортовых репрессий:

Ах, что за славная земля
Вокруг залива Коктебля:
Колхозы, б…, совхозы, б…, природа!
Но портят эту красоту
Сюда приехавшие тунеядцы, б…, моральные уроды!

Спят тунеядцы под кустом,

Не занимаются трудом
И спортом, б…, и спортом, б…, и спортом.
Не видно даже брюк на них,
Одна чувиха на троих
И шорты, б…, и шорты, б…, и шорты.

Девчонки вид ужасно гол,

Куда смотрели комсомол
И школа, б…, и школа, б…, и школа?
Хотя купальник есть на ней,
Но под купальником, ей-ей,
Все голо, б…, все голо, б…, все голо![3]

И на поезде, с южными фруктами, отварной курицей и крутыми яйцами, через весь юг обратно домой, в Москву, загорелые и счастливые, добирались двое суток.

На фоне горы Карадаг

Сестра

Продолжение игры

Урбанский

Евгений Урбанский

В те 60-е у нас на шестом этаже в доме на Кутузовском любил бывать актер Евгений Урбанский. Высокий фактурный красавец, открытый, щедрый, удивительный, похожий на Маяковского, как однажды сказала ему сама Лиля Брик. Думали, он женится на Татьяне Лавровой, с которой работал вместе в Театре Станиславского. Но очень они были взрывные оба, и нет, не получилось. На фестивале в Москве познакомился с рижанкой Дзидрой Ритенберг, у которой до него был довольно долгий роман с Вячеславом Тихоновым. Когда Женя первый раз привел ее к нам в дом, мама даже опешила от такой красоты, совершенно неземной какой-то, весь вечер сидела и любовалась ею. Дзидра была одной из самых красивых советских актрис, и пара эта получилась шикарная! Оба лучезарные, с улыбкой во все 64 зуба, они всегда приносили с собой хорошее настроение и что-нибудь на стол: то рижскую салаку или копченого угря, то несколько бутылок горького рижского бальзама, то какие-нибудь консервы. Дзидра с мамой хлопотали на кухне, Женя брал в руки гитару и шел им морально помогать, напевая все, что придет в голову. Приготовление еды с таким аккомпаниатором шло намного быстрее. Пел он замечательно, пожалуй, в то время мало кто мог с ним сравниться, был всегда центром компании, мотором, не выключающимся ни на минуту. Иногда начинал вдруг говорить не по-своему, витиевато и непонятно, не своим даже голосом, будто совсем другой человек, и вести себя не как обычно, а странно как-то. Я один раз спросила у мамы, что случилось с дядей Женей, почему он не такой, как обычно.

– Наверное, роль учит, репетирует, – пояснила мама.

Вот так входил в роль, отрабатывая на нас целые куски и монологи то из Булгакова, то из Брехта.

Как-то маме позвонила Тамара Федоровна Макарова, жена Сергея Апполинариевича Герасимова, и дрожащим голосом сообщила, что самолет, на котором папа и Герасимов летели в Челябинск, уже полчаса не выходит на связь. Перепуганная мама стала названивать в справочную, ей сказали то же самое. Звонила и звонила, но никакой информации не поступало. Вдруг совершенно неожиданно пришел Женя. Раньше особо не было принято предупреждать о визите – просто заходили, и все, если хозяев не было или были заняты, шли дальше.

– Что случилось? – спросил Женя, увидев маму в слезах.

– Роба улетел в Челябинск, что-то с самолетом, в справочной не говорят.

– Сейчас попробуем узнать, – сказал Женя и набрал номер справочной.