Жили-были на войне

Тридцать первого мая шестидесятого года, будучи в Риге, он узнал о смерти Пастернака. Собрался ехать в Москву. Но тут с ним случилась, как он писал, “сердечная напасть”. Врачи уложили его в постель. На похороны он не попал.

Он умер на вечере памяти Пастернака, который сам организовал в Таллине и сам вел. “Бывают странные сближения”, как говорил любимый им Пушкин.

Когда я услышал о палочке, упавшей за кулисами за мгновение до его смерти, я вспомнил его идущим по улице Тооминга на почту – каждый день, ближе к вечеру, слышалось постукивание его палочки. Это постукивание слышала вся улица. Больше никогда не услышит…

“Но где снега былых времен?” – спрашивал когда-то средневековый французский поэт Франсуа Вийон. В нашей, и только в нашей памяти. В памяти наших детей и внуков останутся снега других времен. Все проходит.

Куда делись патефоны, без которых представить себе довоенные времена просто немыслимо? Граммофоны наших отцов и дедов сохранились только в музеях да в реквизиторских киностудий и театров. Ушли, уходят радиолы, проигрыватели.

Недалек час, когда устареют и лазерные диски, уже пришли цифровое телевидение, интернет и еще бог знает какие чудеса. Истлеют телевизионные записи и негативы кинолент. Кое-что, быть может, попытаются перевести на новые, неведомые нам способы воспроизведения, и наши правнуки увидят снега былых – наших – времен.

Что-то их удивит, что-то насмешит, а что-то, и очень многое, они просто не поймут.

Да что говорить! Даже совсем недавнее, прожитое нами в молодости, нам же самим уже непонятно и загадочно, как времена Хаммурапи. Мы сами удивляемся: это с нами было? С нами?

Снега былых времен…