Жили-были. Русские инородные сказки – 7

Боженьке очень скучно, но он сам придумал игру и играет честно, и в награду получает большую белую таблетку, спешит домой – у него есть такое специальное место, называется «дом», – запивает водой, ложится креветкой и торопливо шепчет волшебные слова: и сказал Он – да будет сон, и стал сон.

Данин ковчег

Нянечки обедают киселем и курой, разложив надоедливых детей по кроватям, тихий час, всем молчок и рты на замок, у нянечек мир и покой, они вздыхают и жалуются:

– Что у вас в десятой группе творится? Опять этот Даня всех баламутит? Что за гиргару он там строит из стульев?

– В десятой, ты, Рита, прости, у вас все вообще дикие, как кони. Вчера иду мимо, вижу – сидят трое и что-то замышляют, я их шуганула – чо, кричу, делаете. Они отвечают – в дочки-матери играем. Я успокоилась и пошла себе дальше, потом думаю – какие дочки-матери, когда там три пацана?

Рита моргает и перекладывает грудь – жарко, муха ползет по стеклу, пробуя его на прочность лапками, на батарее сушится вафельное невкусное полотенце, пахнет сном и овсянкой.

– Корабль какой-то строит, – оправдывается Рита и вытирает кисельные сладкие усы. – Этот Даня меня доведет до инсульта. Спрашивает сегодня утром, из чего сделаны стулья. Я ему говорю – из дерева, из чего еще. Он опять – а из какого такого дерева? А я откуда знаю. А он – может, гофер?

Нянечки возмущенно плещут руками.

– Что за дети пошли, вы подумайте, – продолжает Рита, – прямо в саду матюгаются.

Даня подслушал нечаянно. Они шли с прогулки, и у него развязался шнурок. Вообще зачем людям шнурки – это отдельный разговор. Тот, кто их придумал, не любил детей, это точно. Пока Даня справлялся со шнурком – очень извилистым и упрямым, – за дверью начальницы садика что-то бубнило, и Даня не слушал. Потом там что-то ударилось и хрипло закричало, что прорвет все трубы к едрене фене смоет всех в Москва-реку а Степа опять отвечай за этот потоп идите все лесом.

Потом дверь стукнула Даню по попе, и в коридор выпал сердитый дядька в телогрейке, штанах и страшных резиновых ботах, похожих на заляпанных грязью усталых динозавров.

– Ты чо тут, пацан? – спросил дядька.

– Шнурок, – объяснил Даня. – А что такое потоп?

У дядьки лицо собралось складками, и он загудел, как электричка, – Даня плохо понимал речь электричек, но там точно было что-то про то, куда все опять должны идти, но уже не лес, а другое.

За обедом, замирая от ненависти к рыбной котлете, Даня спросил у Маши, что такое потоп. Маша подумала – она вообще была очень умная – и сказала, что потоп это когда лошадь уже убежала, а топот еще слышно, так и называется – потом топот, сокращенно – потоп. Даня уважал Машу за подробные ответы, но решил на всякий случай спросить еще у Йосика. Йосик тоже был очень умный, нянечка Рита так ему и кричала: а этот чернявый самый умный опять! Не то что бы с восторгом кричала, но нянечку Риту вообще было очень трудно чем-то обрадовать, кроме совершенно чистой тарелки и сухих колгот. Йосик авторитетно ответил, что потоп – это, как минимум, много воды и суеты и пусть Даня не мешает ему насыщаться углеводами.

Дома Даня допросил с трудом уловленную маму. Так он обычно не очень ее ловил, потому что в уловленном виде мама тут же начинала чистить ему уши, учить английскому алфавиту и кормить картофельным пюре. Но тут мама оказалась какая-то вялая, небоеспособная и все рассказала подробно, правда, два раза вымыла Дане голову – про запас, наверное, – и передала папе, чтобы тот подвел под мамины объяснения научную базу. Папа запихал Даню под одеяло, улегся рядом, сказал: «Так вот, касаемо Ноя…» – и как-то затих. После трех насильственных папиных пробуждений Даня все понял, отпустил папу и начал шепотом советоваться с клетчатой собакой Тяпой о плане спасения детсадовских книг. Кубики выплывут, думал Даня, дети и нянечка тоже, а вот про книжки никто не вспомнит. Поэтому надо построить для них ковчег и тогда уже ждать обещанного сердитым дядькой потопа. Потому что потоп, чувствовал Даня, неминуем. Дядьки в телогрейках зря не обещают.

С ковчегом все получилось – Даня соорудил его из стульев, надеясь, что фанера тоже сойдет (попутно вспомнив про какой-то ужасный корабль из ногтей, вскользь упомянутый мамой, и поклявшись себе на собственном молочном зубе, что никогда больше не допустит надругательства над своими личными ногтями). Ковчег Даня обмотал для надежности скакалками. Потом погрузил на него книги, огорчаясь, что не получается «каждой твари по паре», потому что книги были по одной, кроме воспиталкиных методичек, но Даня решил, что они не спасутся.

Согруппники очень удачно отвлекали нянечку Риту: Славик облился сгущенкой и прилип, хмурый Йосик везде мотался за Ритой и рассказывал ей о правах детей, а девочки не поделили новенького Сашу, оборвали друг другу банты и рыдали буквально по всем углам.