«Жили-были в Москве…»: Лермонтов, Гоголь, Чехов и Толстой

Толь в этом отчете посчитал всех – и мужчин, и женщин, и дворян, и мещан, и солдат, и извозчиков, и даже «бегающих на пожар обывателей», коих оказалось более семи тысяч. А всего в Москве проживало почти 222 тысячи человек. Екатерина II тогда получила полнейшее представление о наличии в Москве церквей и аптек, харчевен и цирюлен, кузниц и мельниц, а еще узнала, что «рек здесь две. Первая – Москва-река, по которой приходит на барках из разных городов по реке Оке разный хлеб, и снизу по Волге – лес и камень, а сверху по оной Москве-реке из разных селений пригоняют в плотах строевой и дровяной лес; вторая – Яуза, да три речки: Неглинная, Синичка и Хапиловская. По оным четырем никакого судового хода по малости их не имеется, а есть по некоторым мельницы. Течением же пали Яуза и Неглинная в Москву-реку, а Синичка и Хапиловская в Яузу».

А благодаря другому письму, написанному Толем одному из своих адресатов 29 октября 1812 года, мы можем судить о том, что творилось в доме у Красных ворот за два года до рождения Лермонтова. «В доме у меня все разграблено; трое стенных часов, картины, портреты, мебель, книги и планы мои все растащены, ваш и мой портрет тоже унесены <…> В доме почти все стеклы разбиты, по причине что французы подорвали порохом весь артиллерийский полевой двор, который близко к моему дому был…

Правда сказать, что французы не столько нас разграбили, как наши русские, крестьяне подмосковные, приехавши в Москву, <….> в деревнях, лежавшихся вкруг в Москве, набиты разграбленными вещами и мебельми. Ужасно жить теперь в Москве…» Подробности, сообщаемые Толем в письме, отражают те печальные реалии, в которых оказалась златоглавая Москва после пожара и французского нашествия. И в год рождения Лермонтова всё в Москве еще дышало атмосферой недавних драматических событий…

Итак, Лермонтов родился в доме, пережившем 1812 год. Кажется, что это было предназначено самой судьбой. Ведь тема Отечественной войны 1812 года явится основной для одного из его известнейших произведений. Помните?

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

Стихотворение это, сочиненное поэтом к четвертьвековому юбилею Отечественной войны, было написано в 1837 году.

День Бородина помнили и в семье Лермонтова, ведь братья его бабушки относились именно к той категории соотечественников, которых поэт воспел в своем стихотворении: «Да, были люди в наше время, / Могучее, лихое племя».

Могучее племя в семействе Лермонтовых представляли Дмитрий Алексеевич и Афанасий Алексеевич Столыпины, участники многих войн и сражений, а последний воевал и в Отечественную войну 1812 года, при Бородине. Его поэт и вовсе звал «дядюшкой», пользуясь разницей в годах почти в четверть века.

Тот самый дядюшка и сочинил «Рассказы Афанасия Столыпина о действиях гвардейской артиллерии при Бородине», ставшие для внучатого племянника подлинным источником по истории сражения. Недаром критики отмечали, что «это стихотворение отличается простотою, безыскусственностью: в каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо простодушным, в то же время благороден, силен и полон поэзии». Артиллерист Афанасий Алексеевич Столыпин и был тем солдатом, слова которого буквально впитал в себя Лермонтов.

Мало сказать, что Михаил Юрьевич уважал своих боевых предков, он хотел олицетворять себя с ними и потому выбрал для себя военную стезю.

Современник Лермонтова Виссарион Белинский отметил: «Мы, юноши нынешнего века, мы, бывши младенцами, слышали от матерей наших… об двенадцатом годе, о Бородинской битве, о сожжении Москвы, о взятии Парижа». Но не только матери, а и домашние учителя, в роли которых выступали оставшиеся в России пленные французы, могли поведать своим воспитанникам о войне 1812 года. Был такой учитель и у Лермонтова – бывший офицер-гвардеец наполеоновской армии Жан Капэ, перекрещенный в России в Ивана. Свою лепту в историческое образование будущего поэта вносили и пензенские крестьяне – участники Отечественной войны 1812 года. Интересно, что у Пушкина в эту войну не воевали ни отец Сергей Львович, ни дядя Василий Львович, поэт, которого Александр Сергеевич называл своим «парнасским отцом». Быть может, и по этой причине «Бородино» сочинил Лермонтов, а не Пушкин.

А как упоминается в «Бородине» Москва? «Не будь на то господня воля, / Не отдали б Москвы!» Или: «Ребята! не Москва ль за нами? / Умремте ж под Москвой». Так горячо воспринял Лермонтов передавшуюся ему от представителей старшего поколения любовь к Первопрестольной.