Жили два друга

Я никогда и подумать бы не могла, какие это благородные люди – летчики. Какие они по-рыцарски чистые и смелые. У меня до сих пор в ушах рев моторов слышится, и я вижу эти самые желтые… ну как они называются у «мессершмиттов» на носу.

– Коки, – весело подсказал Демин.

– Да, да, коки, – засмеялась старая машинистка. – Как видите, я даже авиационными терминами на старости лет стала овладевать.

А Фатьма Амиранова, это великолепная душа! Ее трагическая гибель… Конец несколько слабоват, но в целом книга изумительна. Берите ее поскорее и несите в издательство. А должок… должок вы мне вернете, да еще и торт плюс к тому принесете в качестве подарка.

Уж я-то знаю, что так и будет, поверьте. – Закрывая за ним дверь, она скороговоркой спросила: – Да, между прочим, а почему заключительная часть другою рукой написана. Жена, наверное, помогала?

Но Демин, быстро шагавший по коридору, на этот вопрос не ответил.

В тот же день он отнес рукопись в редакцию литературного журнала «Восход». Демин знал, что журнал этот, выходящий солидным тиражом, печатает произведения многих известных советских писателей, что редактирует его Сергей Батурин. Когда-то давно, в шестом или седьмом классе, изучал он его роман в двух книгах «Голытьба» и до сих пор помнил из этого романа целые главы о тяжелой, беспросветной жизни крестьян в предреволюционные годы. Тогда же Демин прочитал еще одну книгу Батурина, которую они уже не проходили в школе. Это были рассказы о моряках и такие захватывающие, что мальчику долго потом снились по ночам отчаянные океанские штормы у далеких берегов Австралии, страшные бои в Цусимском проливе. А с портрета, вклеенного в эту книгу, смотрел на него бравый моряк с короткой спортивной прической и полными добрыми губами, готовыми задрожать в усмешке.

Неужели к этому знаменитому писателю надо теперь идти? Но кто же, как не он скажет решающее слово?!

И Демин открыл тяжелую дверь в редакцию журнала «Восход». Справа и слева в маленьких комнатках стрекотали пишущие машинки, раздавались мужские и женские голоса. Коридор упирался в дверь, на которой висела табличка: «Главный редактор». Ощущение робости в Демине исчезло, он снова почувствовал себя летчиком и смело толкнул эту дверь. В приемной сидела молоденькая белобрысенькая девчушка, равнодушно подтачивала пилочкой ногти.

– Вам кто нужен? – спросила она, не поднимая головы.

– Главный редактор.

– А зачем, если не секрет?

– Повесть хочу отдать на прочтение.

Белый бант на белобрысенькой голове насмешливо шевельнулся.

– Рукопись можете оставить у меня, а Сергей Кузьмич принять вас, к сожалению, сегодня но сможет.

У него через десять минут начнется заседание редколлегии.

– А мне нужно к нему всего на две, – дерзко заявил Демин. – Я хочу, чтобы эту повесть прочитал именно он, товарищ Батурин.

Неизвестно, чем бы это препирательство окончилось, если бы дверь кабинета в ту минуту не распахнулась и на пороге ее не появился высокий человек с густой, сильно поседевшей шевелюрой и усталыми внимательными глазами. Демин мгновенно вспомнил портрет в книге. Тот же разлет бровей, те же добрые полные губы.

– Сергей Кузьмич, выслушайте меня, – смело обратился к нему Демин.

Светло-серые глаза заинтересованно скользнули по старенькой гимнастерке Николая и начищенным до блеска орденам.

– Летчик? – рассмеялся он неожиданно. – Откуда ты здесь такой нарядный? Сегодня не День Воздушного Флота, а ты при всех орденах и медалях. Ну ладно, что с тобою поделаешь, заходи. Но не больше чем на две минуты. Сам слышал, как ты у нашей Олюшки просился.

В кабинете у Батурина за длинным столом уже сидело несколько человек, пришедших на заседание редколлегии. Батурин усадил Демина прямо перед собой, выжидающе сцепил руки с мелкой татуировкой.

– Я вам принес повесть о летчиках, – не теряя времени, заявил Демин. – Хочу, чтобы вы ее прочитали.

– Почему же именно я? У нас десять членов редколлегии и целый отряд опытных рецензентов.

– Потому что я еще мальчишкой прочитал все ваши книги и до сих пор их помню. И вам я верю. Как вы скажете, так и поступлю. И никому больше не буду показывать повесть, если вам она не поправится.

– Зачем же так категорично, – улыбнулся Батурин. – За комплимент спасибо. Но вообще, как мне ваш визит расценивать? Это стремительная атака без захода. Как она там у вас именуется?

– Лобовая, – улыбнулся Демин.

– Однако я уже ушел от вашей атаки, – развеселился редактор. – В шесть вечера я уезжаю на три дня в Москву. Твою рукопись прочтет мой заместитель Сергей Федорович Оленин, а затем уже я.

– Когда же мне прийти за ответом?

– Ровно через месяц. А ты что же хотел? – вздохнул Батурин, показывая на стеллажи, забитые тонкими и толстыми папками. – Видишь, сколько их тут. А я не знаю, в какой папке талант, а в какой – сплошная графомания. Но все это сработано людьми, и люди ждут.

– Но ведь об авиации надо в первую очередь, – настаивал Демин.

У Батурина глаза наполнились смешинками.

– Ну вот что, летчик, ты, я вижу, уже на таран пошел. Ладно, считай, что твоя взяла. Приходи через две недели за ответом.

* * *