Жилище в пустыне. Изгнанники в лесу

Возле ювии была лишь всего одна пара таких обезьян, потому что эта порода не живет стаями, как другие; самку легко было отличить от самца, так как она меньшего роста, и борода у нее короче, но оба они, по-видимому, придавали большое значение этому украшению, отличающему их от других пород, и очень о нем заботились: самец время от времени подносил руку к бороде, точь-в-точь как это делают некоторые щеголи, поглаживающие свои искусно завитые усы.

В нескольких шагах от дерева находилось небольшое озеро, и капуцины то и дело подходили к нему, чтобы напиться, но пили они, не втягивая воду губами или лакая ее, как другие животные, а набирали воду горстями и подносили ко рту, стараясь при этом не пролить ни одной капли на свою драгоценную бороду.

Немного поодаль, держась в стороне от остальных, находились другие обезьяны, длинные хвосты которых, обнаженные к концу, были так же цепки, как у маримонд.

Это были гуарибы¹³⁶ из семейства ревунов, почти сплошь покрытые черною шерстью, за исключением рук, которые были у них желтого цвета. Они расселись кругом, и один из них, по-видимому, вожак, должно быть, обращался к ним с какой-то речью. Звуки, которые он при этом издавал, были так разнообразны, что можно было подумать, будто все его слушатели говорили одновременно с ним. Иногда это так и бывало, и в подобные моменты поднимался такой шум, что его можно было слышать чуть ли не за полтора километра.

Гуарибы, так же как и все ревуны, обладают очень сильным голосом благодаря особой перепонке, находящейся у основания их языка, вследствие чего они производят впечатление зобатых.

Были там и обезьяны иных пород, а также попугаи ара и другие птицы, питающиеся плодами. Высоко над лужайкой парил орел, выжидая удобного cлучая схватить паку или агути, являющиеся его обычной пищей.

Наши путешественники, укрывшись в кустарнике, с живейшим интересом наблюдали за этим странным сборищем; прежде всего им бросилось в глаза, что ни одно из этих разнообразных животных не приближалось к подножию дерева, привлекавшего их всех; напротив, каждый старался держаться как можно дальше от ветвей ювии. Не успели наши герои объяснить себе это странное явление, как на землю упал созревший плод. Уже по одному стуку можно было определить, как велика его тяжесть. После этого стала вполне понятной осторожность животных, опасавшихся приближаться к дереву: одного такого ядра, упавшего с высоты двадцати метров, было бы вполне достаточно, чтобы размозжить череп взрослого человека. Поэтому индейцы, предпринимая сбор плодов ювии, надевают на голову деревянные шлемы, прикрывающие их до плеч, так как знают, что это дело далеко не шуточное. Все звери и птицы неистово обрадовались при виде упавшего ореха, однако предстояло еще раскрыть его, что было нелегкой задачей, так как скорлупа его имеет не меньше четырех сантиметров ширины, и нужна пила, чтобы удалить твердую, как камень, оболочку.

Леон спросил Гуапо, каким образом обезьянам и птицам удастся разбить орех.

– А вот увидите, – ответил индеец, и взоры всего семейства устремились на собравшихся вокруг ювии животных.

К крайнему удивлению путешественников, обезьяны и птицы не тронулись, однако, с места и, по-видимому, не собирались принять ни малейшего участия в предстоявшей работе: за это дело взялись грызуны – паки, агути и водосвинки, которые острыми зубами стали перегрызать скорлупу ореха. Вскоре они проделали достаточно широкое отверстие в твердой оболочке, и из него выпали трехгранные зерна, рассыпавшиеся во все стороны. Тут все накинулись на них, и те, что были бойчее и проворнее, захватили лучшую часть добычи, позабыв о паках и водосвинках, которым пришлось выжидать падения другого ореха, чтобы снова остаться ни с чем.

Обезьяны, правда, принимали известное участие в общей работе: когда падал орех, одна из них бросалась к нему и что было сил толкала его перед собою со всей поспешностью, на какую только была способна. Едва она выбиралась из опасной зоны, где каждое мгновение она рисковала оказаться раздавленной упавшим плодом ювии, к ней тотчас присоединялось несколько товарок, и все они, схватив орех, бросали его о камень, повторяя этот маневр по нескольку раз; в тех случаях, когда скорлупа была не особенно толста, она разбивалась. Однако сплошь и рядом обезьяны ничего не могли сделать, и тогда инициатива переходила к грызунам, у которых потом обезьяны отнимали зерна; к счастью, орехов было столько, что каждый мог надеяться получить свою долю.

Но вдруг раздался страшный рев, покрывший сразу все голоса и в одно мгновение положивший конец радостному пиршеству: это был рев ягуара! Уже слышно было, как грозный хищник, ломая ветви кустарников, пробирался к месту веселого сборища.

Лужайка сразу опустела. Водосвинки нырнули в озеро и исчезли под водой, паки и агути скрылись в свои норы, обезьяны забрались на верхушки ближайших деревьев, а птицы улетели, оставив у подножия ювии только разбитую скорлупу пустых орехов.