Жилище в пустыне. Изгнанники в лесу

Я сказал жене, что отправляюсь верхом на Помпо к пограничным селениям Новой Мексики и вернусь оттуда с мулами, лошадьми и быками. Когда эти вьючные животные отдохнут и откормятся у нас в долине, мы рискнем на переезд. Но жена и слышать не захотела даже о кратковременной разлуке.

– Кто знает, быть может, ты не вернешься? – повторяла она, зажимая мне рот.

Впрочем, вдумавшись в свой проект, я сам признал его несостоятельным. Ведь если даже мне удастся пересечь пустыню, где найду я необходимые деньги для покупки вьючных животных? Мне не на что купить быка или осла. Жители Новой Мексики рассмеются мне в лицо.

– Не спеши, – говорила жена. – Мы так счастливы здесь. Придет время, мы закончим все сборы и так же благополучно покинем эти места, как в них обосновались.

И все разговоры об отъезде жена заканчивала этими ободряющими словами.

В спокойствии и твердости жены было нечто пророческое: она глубоко доверяла не столько нашей счастливой звезде, сколько богатству и разнообразию природы, с которой нас столкнула судьба. Чутьем своим она угадывала, что в этой природе мы найдем верную союзницу.

Однажды, на четвертый год нашей жизни в долине, когда мы заговорили в тысячный раз об отъезде, к нам подбежал запыхавшийся Генри с ликующим криком:

– Два лося! Два молодых лосенка поймались в западню. Куджо сейчас привезет их: они крупные, как телята…

В этой новости не было ничего исключительного: мы уже поймали несколько лосей в первую западню, и они паслись внутри изгороди. Теперь, правда, были пойманы молодые лоси, тогда как мы приручили пожилых. Вот чем объяснялась радость Генри.

Я не сразу оценил эту удачу и довольно равнодушно пошел с Марией взглянуть на пленников.

Куджо с мальчиками уже загоняли лосенков в закут. Тут я вспомнил, что когда-то читал, будто большого американского лося можно приручить; тогда им пользуются как вьючным животным. Привыкают лоси также и к упряжи.

Вы легко поймете, друзья мои, как загорелся я при этой мысли. Неужели нам удастся запрячь лосей в повозку? Неужто лоси вывезут нас из пустыни?

Все на свете возможно. Решили сделать опыт – и добились успеха.

Куджо, как вы знаете, великолепно управлялся с быками, запряженными в плуг или в фургон. Когда молодые лоси подросли, он приспособил их к плугу и обработал с их помощью несколько акров. За зиму он приучил их перетаскивать волоком хворост. Таким образом, лоси понемногу вошли в роль быков.

Глава XLIV. Охота за дикими лошадьми

Теперь, когда опыт дал хорошие результаты, нам оставалось лишь воспитать достаточное для нашей цели количество лосей. Мы изловили несколько детенышей, и Куджо приручил их уже описанным способом.

В те дни еще одно удивительное событие оправдало предсказания моей жены и лишний раз дало нам почувствовать, что мы родились под счастливой звездой.

Однажды утром, тотчас после восхода солнца, не успели мы еще протереть глаза, как на дворе послышался необычный тревожный шум: как будто топот множества копыт. Звонкое ржание, которым он сопровождался, окончательно нас убедило, что на дворе топочут лошади. В конюшне заржала Помпо, и кони ей дружно ответили.

– Индейцы! – промелькнуло у нас в мозгу. – Мы погибли…

Все бросились к оружию. Я, Генри и Франк схватили карабины, а Куджо – свое длинное копье.

Приоткрыв ставень, я беглым взглядом окинул двор: да, в самом деле лошади, но ни одного всадника! Лошадей было с полдюжины, разных мастей: белые, черные, пегие, и все притом пятнистые, как легавые собаки; они резвились на лужайке, ржали и прыгали, разметав хвосты и длинные гривы. Ни намека на седло или уздечку – как будто человек к ним никогда не притрагивался. Но так оно и было: к нам пожаловали дикие лошади прерий.

Теперь мы знали, что предпринять: лошади, очевидно, поднялись вверх по течению потока; покинув бесплодные восточные степи, они постепенно втянулись в долину, привлеченные ее сочной растительностью. Необходимо было отрезать им путь к отступлению.

Для этого требовалось преградить им выход из котловины; но как привести этот план в исполнение, не спугнув чуткий табун? Лошади паслись на лужайке возле самого дома, и нельзя было показаться на пороге, не обратив на себя их внимания. При малейшей тревоге они, разумеется, ускачут галопом, и мы никогда их больше не увидим. Приманить их поближе невозможно. Странствуя в степях, мы неоднократно встречали табуны диких лошадей, неизменно державшиеся на почтительном от нас расстоянии. Как это ни странно, но лошадь, которую считают лучшим другом и спутником человека, в первобытном состоянии боится людей. Она как будто угадывает, что нам нужны ее услуги и что знакомство с человеком повлечет для нее потерю свободы. Каждый раз, когда я сталкивался с этими вольными табунами, мне приходило в голову, что среди них находится беглянка, изведавшая всю горечь службы человеку и сумевшая внушить остальным страх перед поимкой. Так или иначе, дикая лошадь – самое пугливое животное.