Жилой комплекс «Курицын»

– Коазис… – добавил он в конце. Коазис был коазией мужского рода.

Самые печальные глаза на свете

Сторож согласился с тем, что обычно на стройку материалы привозят, а не наоборот. Пропажу всего он объяснил очень просто:

– Автоном Викторинович сказал, что купили не тот цвет, надо отвезти в магазин обменять.

– А кто увозил? Когда? Какая машина была? – Саша готов был хвататься за любую соломинку.

– Автоном Викторинович сказал, чтоб я эту машину в журнал не записывал.

– А ты? – Саша почему-то ещё верил в чудеса.

– Я карандашом только… – жалобно ответил сторож, готовый распрощаться с рабочим местом, и раскрыл журнал. «…06.01.2017, 12:05, н712ах китаец с ручкой…» – прочитал Попов и насилу удержался, чтоб не расцеловать недотёпу.

Филипп догнал Сашу уже у ворот:

– Куда бежишь, псих?

– В полицию! Заявление писать.

– Ты совсем, что ли?

– Точно! – дошло до Саши. – Можно же онлайн отправить!

– И будешь два месяца ждать? А потом тебе пришлют письмо о том, что иди на фиг, найти не представляется возможным, – сказал Филипп. – А нам материал сегодня нужен. Проще найти водителя и узнать, куда он всё отвёз.

– Легко сказать, а как найти-то? – возражал Саша.

Старицын, с лёгким раздражением наблюдавший за начальниками, рявкнул:

– Дай сюда, салаги!

Он выхватил у Саши бумажку и уже через секунду куда-то звонил.

– Алло, милиция? Тут одна машина нам проезд перекрыла, дайте телефон хозяина! (пауза) Вы не поняли, я из управляющей компании звоню, у меня техника стоит! (пауза) Диктую: Николай-семь-один-два-Анна-Харитон.

Меньше чем через минуту в распоряжении Старицына оказалась вся необходимая информация, и даже больше. Не теряя времени, он звонил дальше.

– Алло! Василий Андреевич? – Старицын разговаривал словно со старинным приятелем. – Ты куда отвёз хабар с переулка Ушкиной?

Водитель выразил недоумение по поводу темы разговора, его неожиданности и тона. Старицын пропустил это мимо ушей.

– Вспоминай, две недели назад это было.

Водитель, очевидно, собрался прощаться с назойливым собеседником, но не тут-то было.

– Ну тогда я напишу в ментуру заяву и приложу видео с камер. Там и тачка твоя, и номер её, и ты сам. Будешь ко мне в кабинет по зеркалам заходить! – Эта оригинальная угроза собственного изобретения ещё ни разу не подводила Старицына. Василий Андреевич почёл за лучшее назвать адрес.

Ямов спрятал украденное у заброшенной казармы по дороге в аэропорт.

– Ну и глухомань! – присвистнул Филипп.

– А вот и наш утеплитель! – обрадовался Саша.

Материалы уже здорово присыпало снегом.

– Кто же нам всё это грузить будет? – задумался Старицын.

Они принялись бродить вокруг, изучая пути подъезда для грузовой машины. Вдруг со скрипом отворилась дверь казармы, и в проёме показался смуглый парень.

– Вот кто нам грузить будет! – сказал Старицын.

Парень смотрел на гостей, а те на него. Повисла пауза.

– Салям алейкум, дорогой! – крикнул Филипп.

– Ва-алейкум салам! – ответил парень и, пока гости не придумали, чего спросить, указал рукой на дверь: – Хотите чай.

От такого неожиданного приглашения без вопросительной интонации посреди январского леса отказаться было невозможно. Посетители вошли в казарму. Парень занимал комнатку, отгороженную от остальных развалин полиэтиленом. Тут вообще всё было оформлено в полиэтилене – и стены, и окно, и пол. Из убранства присутствовал самодельный топчан, заправленный утеплителем и опять же полиэтиленом, печка-буржуйка и стол из поддонов, накрытый не нужно объяснять чем.

Хозяин рассадил гостей на топчане, не оставив места для себя. Он налил в чайник воды из мятой канистры и водрузил его на печку.

– Чем занимаешься? – спросил Саша.

Парень не отвечал, и Саша понял, что нужно выбирать слова попроще.

– Чего тут делаешь?

Парень понял, что обращаются к нему.

– Охраняй.

– Охраняешь? – Саша произносил все слова медленно и разборчиво.

– Да.

– Кто тебя поставил?

– Автом.

– Этот? – Саша показал с телефона ямовскую рожу.

– Автом, – закивал парень.

– Ты давно здесь?

Таджик усиленно закивал, но было очевидно, что он ничего не понял.

– Или недавно? – уточнил Филипп.

И снова кивки с горячим энтузиазмом.

Посидели молча, присмотрелись к обстановке. Саша удивился, как вообще этот робинзон выживает в полиэтиленовом бараке. Днём светло всего по пять часов, а электричества нет, значит, парень сидит в кромешной темноте. Магазинов нет километра на три вокруг, да и деньги же нужны для магазина-то.

– Как, вообще, дела? – спросил Саша, не надеясь на ответ.

– Плоха дела, – сказал вдруг парень, своей откровенностью кольнув каждого из гостей в самое сердце, – ночь приходят…

– Кто приходит? – удивился Саша, проследив за неопределёнными жестами парня. Дело принимало мистический оборот.

– Эти, – таджик вспоминал слово, – дети. Очень злый.

– Гопники к нему наведываются, – пояснил Старицын.

– Да, – подтвердил парень, наверняка не поняв, о чём речь.

Саша обратился к Филиппу и Старицыну.

– У него, наверное, и регистрации нет. Сидит тут брошенный. Ямов же может с ним бутылкой пива рассчитаться.