Жилой комплекс «Курицын»

Таня, помня о том, что мероприятие задумывалось мирным, не стала вступать в спор. Она выставила Павлика в коридор и прикрыла за ним дверь. Потом молча взяла офисный стул и спокойно метнула его в Алису. Затем Таня вышла. Саша так и стоял с поднятой рукой, как добряк с иконы.

Последняя капля

Автоном Викторинович Ямов обладал мерзейшим свойством оказываться в ненужных местах в ненужное время. Это называется «в каждой бочке гвоздь». Возникнуть там, где пахнет жареным, и постараться что-нибудь вымутить из любого скандала.

Сегодня Ямов летел из столицы домой в обнимку с ненаглядной Машенькой. Приземлившись, он получил прорву сообщений о пропущенных вызовах от Алисы, а также письменно: «Ты где?», «Пчему не вофисе», «Тыгде ска». Автоном Викторинович пулей помчался на вызов.

Конечно, он заметил у крыльца о чём-то спорящих Сашу и Таню. Кажется, Таня толкнула и даже ударила Попова. На мягких лапах Автоном Викторинович крался ближе, покуда не был замечен.

– Мне на денёк уехать нельзя, у вас уже скандал? – промурлыкал он.

– А тебя, миротворца, по тревоге подняли? – осведомился Саша.

– Допустим, – отозвался Ямов, – и что же вы не поделили?

– Не твоё дело! – огрызнулась Таня, садясь в машину. – Я сегодня же от тебя съеду! Я не собираюсь это терпеть! – Это адресовалось Саше.

Ямов вытянул губки и, отыгрывая тактичную отстранённость, заинтересовался облачком на небе. Он так и пританцовывал от злорадства. Таня уехала.

– Слушайся Сашу, он мужчина! – прокричал Ямов вслед уезжающей машине. – Но, конечно же, она не права, – добавил он с жаром, когда Саша взял его за грудки.

Подбитый глаз прекрасно дополнял образ спивающейся Алисы. Филипп следил за тем, чтобы она своевременно меняла кофейные чашки – ничего более холодного для прикладывания к синякам в офисе не нашлось.

– Алиса Владимировна! Господи ты боже мой! Я сразу с аэропорта… – Ямов подскочил к хозяйке, причитая, как старуха.

– Я, может, и хотела пойти вам навстречу, но теперь всё! – произнесла Алиса, не замечая Ямова. – Ни копейки лишней не потрачу.

– Ты накажешь только дольщиков, и больше никого, – возразил Саша.

– Да мне похрен, – каркнула Алиса. – А тебя, если будешь рыпаться, уволю нахрен. Вон, Ямова поставлю, хоть он и говно.

Судя по тому, как Ямов вдруг зарумянился, его такой расклад более чем устраивал.

– А ещё, – продолжала Алиса, – твоя тварь больше не будет мои квартиры продавать.

Фантазия мести только просыпалась.

– А у меня как раз есть кому этим заняться! – обрадовался Ямов.

Алиса посмотрела на Попова, проверяя, всё ли ему понятно. Саша молчаливо согласился со всеми пунктами. Тем временем Ямов вставил в ухо наушник, покопался в телефоне, сказал «О!» и набрал чей-то номер.

– Здравствуй… Чем занимаешься?.. Бог в помощь… – С этими словами он вышел, сверкая гнусной ухмылкой.

Несомненно, эта встреча войдёт в учебник провальных переговоров.

Ямовщина

Прошёл месяц.

Сашу так и не уволили, но и рулить больше не давали. Ямов прямым текстом велел всем в конторе не слушать Попова, потому что тот ничего не решает, а только подписи ставит.

Продажи, которые Автоном Викторинович обещал наладить, встали. И неудивительно – дом перестал хорошеть. Ямов возомнил себя Хрущёвым и объявил борьбу с архитектурными излишествами. На радость Алисе он сэкономил миллион на декоре фасада, превратив дом в унылую коробку. В ожидании публичных слушаний ЖК «Курицын» вяло-вяло допинывали к сдаче.

Саша скитался, как неприкаянный. Коллеги, завидя его, прятали взгляд, как от негодяя из древнего мифа. Словно Саша позволил изувечить любимое дитя за тридцать миллионов сребреников. И теперь подписывает, что скажут, чтобы ребёнку хотя бы сохранили жизнь.

Скоро и дольщики почувствовали неладное. Начались гневные звонки и официальные письма. Ответить было нечего, и никто не отвечал. А когда покупатель за свои деньги не получает хотя бы пустой отписки, у него мгновенно начинается истерика. В городских пабликах разворачивалась настоящая травля. Застройщик лжец. Это совсем не тот дом, который обещала реклама.

Перед Новым годом Саша появился на стройке. Дом посмотреть, Старицына повидать, да и Филипп обещался быть.

– Приятного аппетита! – Саша вошёл в сторожку и нашёл там незнакомого сторожа. Тот, глядя в рябящий экран телевизора, уплетал из стеклянной банки макароны с сосиской. Запах навевал воспоминания из Сашиной юности сварщика.

– Спасибо! – ответил сторож набитым ртом.

– Иван Иванович здесь?

– А вам сюда нельзя! – вдруг сказал сторож вместо ответа.

– В смысле?

– Только по согласованию с Автономом Викториновичем.

– Я Попов. Здесь на паспорте объекта моя фамилия написана. Я директор.

– Не могу знать. Не велено пускать. – И сторож облизал алюминиевую вилку.

– Я тебе деньги плачу!

– Это нам без разницы, а только велено не пускать.

– Ты что, охренел? Киношку тут смотришь? А это, сука, мой телек! – С этими словами взбешённый Саша схватил телевизор и вышвырнул его на улицу. Затем он наговорил сторожу таких слов, от которых расплакался бы поручик Ржевский.

Подоспели Старицын и Алешин.