Жёлтая роза

— Не извольте брезговать. Нет в нём ничего плохого. Так уж ведётся с тех пор, как господь бог сотворил эту гладкую Хортобадь. Посмотрите на наших парней. Они так и пышут здоровьем и силой. А ведь все выросли на падали. Пусть себе говорят, что хотят, господа учёные. Венграм такое мясо не во вред.

Но конюший после слов гуртовщика запретил есть гуляш даже моравским погонщикам.

— А вдруг этот плут только для того и сочинил всю историю, чтобы отпугнуть нас от обеда, а потом над нами же поиздеваться? Посмотрим, будет ли кушать доктор. Он-то наверняка знает, из чего этот гуляш, — подбадривал художник своего спутника.

Меж тем на горизонте возник мираж. Это был сказочный сон наяву.

Вдали бушевало море, и пенистые валы неслись с востока на запад. Возвышающиеся в степи курганы казались островками, а карликовые акации выглядели как дремучие леса. Кучка пасущихся вдали волов превратилась в улицу, застроенную дворцами. По морю плывут галеры, — пристав к берегу, они окажутся всего лишь пощипывающими траву лошадьми…

На восточном краю неба после восхода солнца мираж наиболее фантастичен. Там виднеются целые селения (Надьудвар, Надьиван), они как бы подняты в воздух и так приближены, что в подзорную трубу можно разглядеть проходящие по улицам подводы; дома, колокольни в перевёрнутом виде отражаются в сказочном волнующемся море. В пасмурную погоду их не видно, они находятся за горизонтом.

— Куда немцам с нами тягаться! — похвастался почтенный Шайгато перед очарованной компанией.

Художник в изумлении схватился за голову.

— Боже, что мне довелось увидеть! И я не могу запечатлеть этого на полотне! Объясните мне хоть, что это такое? — приставал он ко всем по очереди.

Гуртовщик ответил, что это марево.

— А что такое марево?

— Марево — это мираж хортобадьской степи.

Ферко Лаца объяснил явление лучше, чем гуртовщик.

— Мираж — это чудо, ниспосланное богом для того, чтобы бедному пастуху не было скучно одному в степи.

Наконец, художник обратился к доктору с просьбой разъяснить ему, что такое мираж.

— Да я мало что знаю о мираже. Когда-то мне довелось читать книгу Фламмариона[5] об атмосфере. Там он описывает фата-моргану,[6] которую видят в африканских пустынях, на берегах Ледовитого океана, около Ориноко и в Сицилии. Читал я описание фата-морганы и у Гумбольда и Бомпланда,[7] но о хортобадьском мираже великие учёные ничего не знают. А его здесь видят в каждый жаркий летний день с утра до вечера. Учёный мир игнорирует даже величественные природные явления Венгрии.

Доктору было приятно излить свою наболевшую душу перед иностранцами. Но восхищаться явлениями природы ему было некогда. Надо было спешить на матайский хутор, где находились ветеринарная лечебница и аптека. Он распрощался со всей компанией, вскочил в свою двуколку и укатил в степь.

Большое стадо ушло уже далеко, а пастухи гнали его всё дальше и дальше. Хотя здесь поблизости трава была сочнее, весною скот всё же выгоняли на дальние солончаковые низины с таким расчётом, чтобы летом, когда трава там высохнет, их ожидало бы ещё не тронутое пастбище. Расставание между оставшимся стадом и проданным гуртом являло собой трогательную картину.

«Словно хор друидов и валькирий!»[8]

Тем временем конюший оформлял финансовую сторону дела и договаривался о маршруте. Новенькими стофоринтовыми ассигнациями он уплатил стоимость гурта господину Шайгато, который, ничуть не стесняясь, сунул их в карман сюртука. Иностранец счёл нужным посоветовать хозяину подальше прятать свои деньги: очень уж здесь глухие места, на что горожанин со свойственной жителям Дебрецена флегматичностью ответил:

— Сударь! Меня уже не раз обкрадывали и обманывали. Но никогда меня не обкрадывал вор и не обманывал проходимец. Всякий раз это проделывали честные и порядочные люди.

Конюший дал на чай гуртовщику.

— Позвольте и мне, сударь, слово сказать, — проговорил гуртовщик. — Раз уж вы изволили купить коров, то прихватывайте и телят. Вот вам мой дружеский совет.

— Куда мне такая прорва мычащих животных! Не нанимать же ещё подводу для телят.

— Они и на своих ногах дойдут.

— Но задержат в пути всё стадо. На каждом шагу будут останавливать коров, когда им захочется пососать. А самое главное, граф, насколько мне известно, купил этот гурт не для экспериментов над чистой венгерской породой, а для того, чтобы скрестить её с испанской.

— Ну, тогда дело другое.

Итак, оставалось только отправить в путь купленный гурт. Конюший написал доверительное письмо, а комиссар составил удостоверение сопровождающему гурт пастуху, который сунул документы вместе с паспортами на коров, выданными ветеринаром, в свою походную сумку. Затем пастух надел на шею вожака-быка колокольчик, привязал к его рогам бурку, оседлал своего коня, вскочил в седло и пожелал остающимся доброго здоровья.