Жёлтая виолончель

Выключаю компьютер. Люди, похоже, здесь не особо задерживаются после работы. Почти никого нет. Только сейчас чувствую, как устал. От чего? Должно быть, нервничал на интервью, хотя и сам не заметил. Задачки решал. Да и сама эта работа, свалившаяся неожиданно, тоже, наверно, здорово встряхнула мне мозг. Но плёнка на месте, к сожалению.

Ощущаю себя уже внизу, у турникета на выходе из здания. Он почему-то не срабатывает. Фиолетовый глазок загорается. Пищит противно.

– Молодой человек! – слышу сбоку. Печальный охранник в чёрном костюме с галстуком. – Кричу вам, кричу. С гостевым сюда проходите.

А, ясно. Сую пропуск в щель. Он исчезает для меня навсегда в недрах турникета, но открывает проход. А как же я завтра пройду? А, наверно, снова надо будет получать.

Голова кружится. Где я живу? Точнее, где Вера живёт? Вроде помню. Как туда добираться? Это на метро с пересадками и потом немного пешком. Погоди. А по прямой сколько? Минут за сорок дойду. Примерно так же получится по времени. Сэкономлю поездку на карточке. И проветрюсь. Может, синие пятна поотваливаются.

Вера… Наверно, гадает, куда я пропал. Может, думает, что пью. Нет, у меня же денег нет почти. Может, волнуется. Я вполне мог где-нибудь очнуться после провала в памяти и заблудиться. Неприятная вещь эти провалы. Как она меня терпит до сих пор? Она хорошая. Помогла мне выбраться из такого жуткого положения.

Зажмуриваю глаза. Её лицо встаёт передо мной. Пытаюсь вспомнить черты. Расплывается. Остаётся только ощущение светлого, приятного, притягательного. Надо сделать ей какое-нибудь добро. Может, подарить что-нибудь? Что можно подарить на пятьдесят рублей?

Чёрт, что это? В сантиметре от меня проносится машина. Ещё бы чуть-чуть… Я, оказывается, перехожу дорогу. Пешеходный переход. Нерегулируемый. Вообще-то этот идиот на синем «Пежо» должен был меня пропустить. Но как же глупо погибнуть в десяти минутах от счастья!

Счастье? Почему я подумал про счастье? А разве это не так? Элемент говорил, что счастье – это ощущение, что ты движешься в правильном направлении. Я несколько дней назад подыхал на улице. Сейчас устроился на работу, которая пока мне нравится. Мне есть, где жить. Чувствую себя хорошо, хотя и устал немного. Ну, это неважно. Это точно правильное направление. Но самое главное – я иду к Вере. Она меня ждёт. Мне там хорошо. Да, это счастье. Элемент прав.

А кто такой Элемент? Бездушная программа, которая умеет нести чушь и искать информацию в Интернете? Или мохнатый философ, живущий в бочке? Они смешались в моей голове. Хотя какая разница, если он сказал правильную вещь?

Может, сорвать где-нибудь цветы? Нет, не на клумбе, конечно. Хотя и клумб тут, как назло, нет. Вдоль тропинки растут деревья. Дерево мне не сорвать. Цветов не вижу. О, листики. Красивые. Подорожник. Рву несколько штук. Это точно не вызовет подозрений. Если что, я в медицинских целях. Иду дальше с букетом.

Вот и дом. Окошко Веры горит. Я чувствую, как по моему лицу расползается улыбка. Я почти дома. Открываю ключом дверь. Вхожу.

С кухни выглядывает Вера.

– Привет, – говорит она. Вроде не такая надутая, как утром.

– Привет. Это тебе, – протягиваю подорожник.

Смеётся.

– Это с чего вдруг такая щедрость?

– Не знаю, – я пожимаю плечами. – Захотелось.

– Ну, проходи, – говорит она. – Как раз ужин готов.

Она торжественно несёт подорожник на кухню, наливает в литровую банку воды и делает в ней икебану из листьев, похожую на свадебный букет.

Какие же у неё чудесные руки. Точные, быстрые. И сильные. Никакой дряблости. И кожа голубоватая, гладкая. Вера улыбается.

– Как сходил-то? – спрашивает она, доставая тарелки.

– Не поверишь, – отвечаю я. – Меня на работу взяли. С завтрашнего дня.

– Поверю, – говорит Вера. – Это надо отметить. Что за работа? Нормальная?

– По-моему, всё просто отлично, – я сажусь на своё место за столом. – А уж зарплата и вообще… Но я обещал не разглашать.

Она улыбается. Достаёт из шкафа бокалы и бутылку с тёмной жидкостью.

– Это что? – настораживаюсь я. – Вино? Я не пью.

– Я знаю, – говорит Вера. – Это морс. Клюквенный. Сегодня сделала. Была уверена, что тебя возьмут.

– Почему?

Она разливает морс по бокалам. Потом раскладывает по тарелкам жареную картошку и кусочки шипящего мяса со сковородки.

– Потому что ты всё время меня удивляешь, скажем так, – она смотрит мне в глаза. – Вот я и попыталась угадать, чем удивишь сегодня.

– Ты умная, – говорю я. Пробую морс. Вкусный, – Неужели ты клюкву купила? Она вроде жутко дорогая.

– Она в морозилке лежала давно, – Вера рукой смахивает воздух над бокалом себе к носу. – Ах, какой букет… Мы со знакомыми ездили на болото, собирали.

– Ничего себе, – говорю я. – Ты меня удивляешь не меньше.

– Рада слышать. Ну, за твою работу, – чокаемся.

Едим, шурша вилками. Вера смакует каждый кусочек картошки. Я ем менее терпеливо, поскольку почувствовал, наконец, голод. Я несколько раз порываюсь начать рассказывать про работу, про Элемента, но потом думаю, что Вере, наверно, это не очень интересно.

– А почему вдруг такая роскошь? – спрашиваю я. – Мясо, картошка…

Вера странно улыбается, потом говорит: