Жёлтые розы для актрисы

— Отлично, — улыбнулся Алексей, хлопнув его по плечу. — Сашка осваивается, переделывает все в квартире, правда, я не разрешаю ей выходить до тех пор, пока не найдут того, кто ее заказал. А малышка… метеор и болтунья, говорит целыми предложениями, представляешь? Но нужен переводчик, Саша с этой работой справляется, мама тоже, а я понимаю Нику с трудом. Знаешь, у меня смысл появился, жизнь по-другому пошла, и мне это нравится. Инок, я в долгу перед тобой.

— Ну, вообще-то, меня отправил в глухомань твой отец.

— С другой целью, — помрачнел Алексей.

Больше не было времени перекинуться и парой слов, так как все вошли к Матвею Павловичу и застряли на пороге. В отличие от домашнего кабинета здесь, без сомнения, потрудились дизайнеры, в задачу которых входило: максимум шика и современных тенденций. Матвей Павлович восседал за столом, отражаясь на полировке, словно в зеркале, был хмур и явно не в настроении. Роберт сидел в кресле немного сбоку и лицом к отцу, уложив ногу на ногу, папка — на коленях, по настроению — наверняка получал нагоняй. Матвей Павлович, завидев вошедших, откинулся на спинку кресла, упираясь руками в столешницу, и пригласил их:

— Прошу садиться.

— Как на партсобрании, — тихо хмыкнул Алексей, идя следом за Вениамином Ивановичем, отца он воспринимал только негативно, что, в общем-то, понятно.

Сели на заранее приготовленные для них стулья перед столом хозяина, но сначала Никита поставил ноутбук на край стола так, чтобы всем было видно, включил его. Тем временем Вениамин Иванович, представившись, ввел в курс дела обоих Рябовых:

— Сейчас мы посмотрим запись, потом Иннокентий вам объяснит, зачем она понадобилась. Готов, Никита? Включай.

— Запись сделал ваш старший сын Роберт, — комментировал Никита. — Это подъезд Гелы в ту ночь, когда она убила себя. Смотрите, это Саша выходит из такси, следствию она сказала, что приехала с Алексеем, но он к этому времени уже был в квартире вашей бывшей невестки…

Отец нервно дернулся, повернувшись к Алексею, процедил:

— Что это значит?

Младший сын молчал, он привык сначала выслушивать, правда, куда ведет Никита, понял, по ходившим на скулах желвакам стало ясно, что занервничал. А Никита продолжал:

— Вот Саша и Алексей выбегают из подъезда и бегут за дом, где лежит труп Гелы. Роберт рассказал, как и почему сделал запись, по его версии, он приехал с Катрин, своей родной матерью…

И пересказал историю довольно коротко, затем сел на свой стул, так сказать, уступая место Иннокентию, который не успел рта раскрыть, как взревел Матвей Павлович:

— Алексей! Я спрашиваю: что все это значит?

Недобро глядя на брата, Алексей с трудом, явно сдерживаясь, чтобы не кинуться на него с кулаками, процедил:

— Это значит, что твой сын Роберт сделал из меня убийцу.

— А это не так? Твой брат тебя покрывал, а ты… Ну, говори, говори! Я хочу услышать, что скажешь!

В отличие от него Алексей взял спокойный тон:

— Значит, ты, папа, поверил Робу? Этого я тебе никогда не прощу. Иннокентий, я могу вызвать адвокатов?

— В этом нет необходимости, Алексей, потому что! — сказал Иннокентий, затем повернулся к его отцу, побагровевшему от негодования. — Все, что вы видели и слышали, Матвей Павлович, это фейк.

Тут вступил и Роберт, почуяв неладное:

— Вы хотите сказать, что я предоставил вам ролик, в котором снимались Алексей и Саша по доброй воле? То есть мы втроем были в сговоре?

— Нет, — улыбнулся Иннокентий. — Чтобы понять, что произошло у Гелы, мне следовало ответить на несколько вопросов. До вчерашнего дня история не поддавалась чистой логике, не хватало конкретики, отчего версии выглядели слабыми. Первое: зачем Гела отправила три смс-сообщения с заведомой ложью? Второе: зачем она оставила открытой входную дверь, решив броситься вниз? Третье: зачем она вколола себе наркотик в мышцу, а не в вену, как делают наркоманы? Четвертое: кто первым приехал на место преступления, получив сообщения? Пятое, и главное: чем шантажировала Гела Роба, что могло навредить всему семейству? Ну, пока достаточно. Итак…

Недаром он проработал несколько месяцев в театре! Монтировщиком — ну и что! Умный человек (а Иннокентий себя считал суперумным) всегда воспользуется опытом и наблюдениями, к тому же простейшим азам режиссуры он научился у Пинг-Понга, во всяком случае, подогревать интерес к интриге. И дело не в паузе, которую выдерживал, переводя взгляд с одного фигуранта на другого, а в том, что, нагнетая напряжение, вытягивал жилы из преступника. Ему лично было интересно наблюдать, как этот уж поджаривается на сковородке… в данном случае на стуле. И продолжил: