Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

— Говорят, скоро я смогу скакунов объезжать, — похвастался Гент, подтверждая мое мнение. — Где Навагрем?

— К счастью, его, похоже, схватили жители Пустоши! — высказала я собственную догадку, основанную на туманных высказываниях Виарелы.

Гартонец немного помолчал, потом неуверенно переспросил:

— К счастью?..

— Сегодня похоронили одного парня, очень на него похожего, — пояснила я.

Почему-то больше сомнений не было — Няв жив!

— Не уверен, что это лучше…

Я же была уверена! От Реха брата не забрать, а с потерявшими душу можно поспорить.

Кстати, назрел еще один вопрос:

— Почему ты сказал, будто я — твоя невеста?

— Так надо! — словно отрезал Гент.

Расспрашивать я не стала. Если гартонец в окружении прекрасных эльфиек объявляет, что у него есть невеста — значит, действительно без этого никак.

— Проклятье, мне казалось, он бредит! — внезапно провозгласили у двери. — Милашка, дай ему хоть денек отдохнуть!

Похоже, стучаться здесь не принято.

Глава 6. Пустошь. Взгляд изнутри

Навагрем

— Сынок?..

Я попытался сделать вид, будто внезапно потерял слух, напряженно соображая, какую шутку сыграла судьба на этот раз.

Оборотень ускорил шаг. Мне захотелось укрыться плащом с головой…

Он был среднего роста, коренастый и широкоплечий. Такая себе груда мускулов, двигавшаяся по-звериному плавно и неслышно. Коротко стриженные серые волосы стояли торчком, щетина грозила в скором времени перерасти в бороду, желтые глаза, казалось, сверкали на солнце. Одежда — сплошная кожа и мех, несмотря на жаркую пору. Впрочем, это удивления не вызывало — настоящие оборотни перекидываются вместе с убранством, если оно сделано из материалов животного происхождения. А вот белоснежные, слегка выгнутые клыки настораживали, несмотря на то, что непрошенный визитер скалился радостной улыбкой.

— Я же говорил, ты будешь жить!

Странно, могучий хлопок по плечу не сбросил меня наземь, только подвинул немного в сторону. Незнакомец плюхнулся рядом, продолжая лучиться довольством:

— Эх, жаль, не видит тебя мать! Окреп-то как, возмужал, на девочек заглядываешься… Не смущайся, я же понимаю, ты после пережитого почти мужчина! И не скажешь, что совсем недавно я вырезал для тебя игрушечных зверят. Как быстро летит время… Еще годик — и пойдешь в школу… Сам Вергар обещал взять тебя в ученики! Ну же, сынок, расскажи, каково оно — иметь душу?

Мне казалось, я пропустил нечто важное. Какие отец и мать?! Они во Влае! И зверята?.. А школа?! Я ее окончил давным-давно и не имел ни малейшего желания повторять сей печальный опыт. Пусть учатся те, кому знания нужны для будущей жизни. Те, у кого нет бабушки-ведьмы! И мамы-ведьмы!

— В школу не пойду, — вырвалось у меня.

Прозвучало по-детски, несмотря на хриплый от молчания с самого утра голос, но «папа» отчего-то обрадовался. Взлохматил мне волосы (странно, когда это меня успели подстричь?), в который раз показал клыки.

— Узнаю своего мальчика! Но о школе мы поговорим потом. Лучше скажи — ничего не болит?

Я отрицательно покачал головой, чувствуя себя прекрасно. По крайней мере, физическое состояние было именно таковым.

— Людей боишься? — продолжал допытываться он.

Мои мысли словно разбежались. Часть сознания пыталась честно найти ответ на его вопрос, вторая долбила, что по мне тоскует смирительная рубашка — с такими-то видениями!

В конце концов, я решил, что людей немного боюсь, о чем не преминул сообщить «отцу».

Тот задумчиво кивнул:

— Да, это не удивительно после того, что случилось…

— А что случилось? — ляпнул я, не подумав.

Оборотень участливо оглядел меня своими звериными глазищами:

— Хоть помнишь, как тебя зовут? — в его нарочито небрежном тоне слышалось беспокойство.

— Э-э-э… Няв? — назвал я домашнюю кличку, в глубине души подозревая, что ответ неверный.

Незнакомец рассмеялся:

— И все? Хорошо же тебя приложило, малыш! Ничего страшного, вон дедушка твой когда-то после Медовой ночи забыл имя бабки, так она ему скалкой быстро память подлатала. Ладно, слушай. Ты — Ррикар из рода Старшего Волка, мой младший сын. Я — Карран, глава рода. Еще у тебя есть братья — Геррай и Лакерр. А Няв — твое семейное прозвище, ты в младенчестве не рычал, как другие Волки, а мяукал. Селение наше помнишь?

Я неопределенно кивнул.

— Не очень…

Собеседник вроде насторожился:

— А что помнишь хорошо?

— Сестру, — вырвалось прежде, чем я сообразил, что затягиваю петлю на шее — за кого бы ни принимал меня «папа», уж сестра в нашем семействе явно была лишней.

Но оборотень только опустил глаза.