Жить дальше. Автобиография

Когда я стала постарше, бабушка научила меня доить козу. Козы у нас в доме жили всегда и все время менялись – когда мы приезжали к бабушке в начале летних каникул, она покупала очередную Зорьку или Машку. А через три месяца, когда приходило время возвращаться в город, бабушка ее продавала. Получалось такое безотходное производство, только в течение лета мы еще могли пить козье молоко, а то, что не выпивали, продавалось соседям или менялось на что-нибудь съестное. Козы были хорошие, мне они нравились, самой любимой была беленькая козочка по кличке Зирочка («звездочка» по-украински). Зирочка очень любила хлеб, который бабушка сушила для нее. За эти сухарики она готова была на задних лапах танцевать, что угодно делать, лишь бы ей дали кусочек. Я, все детство мечтавшая о собаке, за неимением таковой принялась дрессировать Зирочку. Стала водить ее всюду за собой, она беспрекословно за мной следовала и уже даже начала выполнять кое-какие команды. Больше всего мы с ней любили ходить купаться. Я брала с собой покрывало, чтобы загорать на нем, какую-нибудь толстую книжку – Виктора Гюго или «Всадника без головы», и мы с козой шли на ставок (пруд по-украински). Она, как собачка, трусила на полшага сзади. Народ, видя нас, не верил своим глазам. В деревне к козам отношение простое – вот тебе ошейник, вот веревка, вот колышек, пасись себе в заданном радиусе. Вечером подоить, а в конце лета на мясо, вот и вся хитрость. А тут дрессированная коза. Тоже удумают эти городские! Но я на эти разговоры не обращала внимания. И однажды доказала-таки, что дрессированная коза может быть полезна в хозяйстве. Придя однажды на пруд и расстелив одеяло, я положила на него книжку, велела козе ее охранять, а сама пошла купаться. В этот момент на берег принесло каких-то мальчишек. Они, увидев книжку и не обнаружив ее хозяев, вознамерились книжку украсть. Но не тут-то было. Я с удовольствием наблюдала, как моя Зирка, наклонив голову и наставив на обидчиков рога, решительно пошла на них. Они испугались, закричали что-то вроде «ой, дывысь, яка коза» и дали дёру. А я улыбалась, думая, что теперь-то мне ничего не страшно, поскольку коза взяла меня под свою защиту.

В общем и целом, жизнь моя была спокойной и размеренной, пока однажды мама вдруг не объявила, что мы покидаем Ростов-на-Дону и переезжаем в другой город. Жизнь в общежитии моих родителей не совсем устраивала, они мечтали о более просторном жилье, и такая возможность им вскоре представилась.

Мы долго собирали вещи, потом очень долго летели на самолете со всеми возможными пересадками и в итоге оказались за несколько тысяч километров от родных мест, в городе Кызыле Тувинской АССР.

Глава 2. Первый класс. Кызыл

Кызыл – небольшой город в Сибири, расположен он на берегу бурной реки Енисей, недалеко от монгольской границы. Ничем он особо не примечателен, кроме того, что это бывшая Тувинская ССР, ныне Республика Тыва, и там пролегает невероятно красивый горный Саянский хребет. Именно в нем находится центр Азии. За год до моего рождения там построили памятник, который так и назвали: «Центр Азии». Перед проектировщиками стояла нелегкая задача расположить континенты на глобусе таким образом, чтобы центр Азии приходился на центр композиции, но при этом сделать так, чтобы капиталистические страны и континенты были не видны. Их закрыли бетонной стелой. В 70-е годы в этом городе решили построить большой телецентр, что-то вроде Останкино, со своей телебашней, студиями, оснащенными по последнему слову техники. Туда вложили много денег, которых хватило и на то, чтобы организовать при телецентре большой симфонический оркестр. И папу пригласили туда работать. Платили ему там больше, чем в Ростове, предоставили вначале комнату в общежитии, а позже небольшую двухкомнатную квартиру, которая показалась нам настоящими хоромами. Мама тоже довольно быстро нашла работу – медики нужны были везде. И мы остались в Кызыле на три года.

Это был, конечно, совсем не Ростов-на-Дону. Даже близко его не напоминал. Зимой город промерзал насквозь, морозы доходили до минус 45 градусов, всюду, куда хватало глаз, громоздились огромные сугробы чистейшего искрящегося на солнце снега. Едва снег покрывал землю, весь двор высыпал на улицу, чистить ковры. Делалось это так. Ковер расстилался на снегу, сверху тоже присыпался снегом. Потом обычным веником посеревший от пыли снег сметали с ковра в разные стороны. Вешали его на турник и потом выколачивали специальной пластиковой «выбивалкой», похожей на большую мухобойку.