Жить и умереть свободным

Как и положено, тут же закипел торг. Ян Сунь, резиново улыбаясь, потихоньку набавлял. Прелясковский неохотно, но уступал китайцу. Когда все спиртное на столе было выпито, а закуска уничтожена, собеседники наконец пришли к общему знаменателю: двадцать девять с половиной тысяч долларов, но только в том случае, если амурский тигр действительно будет матерым самцом, шкура его не будет испорчена, а в пасти окажутся на месте все клыки и зубы. В случае же, если тигровая туша окажется некондиционной, Ян Сунь обещал выплатить за нее не более двадцати двух тысяч.

– По рукам, нацальника?

– Ладно. По рукам. Хотя, чувствую, накрутил ты меня. Сам небось тысяч за сорок загонишь?

– А-а-лика! – повеселевший китаец обернулся в сторону бамбуковой занавески. – Водки для нацальника принеси!

Геральдические драконы на двери качнулись, сухо затрещал бамбук, и к столу подошел невысокий мужчина с шрамоватым лицом и синими от татуировок руками. Молча выставив на стол поллитруху водки, он резанул мента нехорошим взглядом, в котором красноречиво читалось – мол, я бы тебя, мусор поганый, стрихнином с хлоркой поил, а не дорогущей водярой…

– Значит, по рукам! – Прелясковский в предчувствии очередной выпивки явно повеселел. – Двадцать девять с половиной тысяч, и не рублей, а долларов. Можно рублями или юанями по курсу. Приму, так уж и быть.

– Но это если тигра здоровый и холоси, нацальника! – напомнил китаец. – А если нехолоси – то меньсе!

– Ну, за успех! – воодушевился правоохранитель. – Как говорится, что взято, то свято!

Правоохранитель просидел у Ян Суня еще часа полтора, все время пробуя выпытать, в какой китайской провинции тигровая туша стоит дороже. Сделать ему это, естественно, не удалось: лицо хозяина крематория оставалось непроницаемым.

Начальник поселкового РОВД вышел из офиса кладбищенской фирмы далеко за полночь. Он был пьян настолько, что едва не падал в снег. Полная луна тускло желтела сквозь рваные тучи. Сугробы переливчато серебрились в ночной темноте. Мороз обжигал, пронизывая до костей.

Отойдя метров на двадцать от кладбищенской ограды, Прелясковский ощутил резкий позыв к мочеиспусканию. Осмотревшись по сторонам, он отошел к бетонном забору и замерзшими пальцами принялся судорожно расстегивать ширинку форменных ментовских брюк.

Внезапно где-то совсем рядом, за спиной, послышался сухой скрип снега. Продолжая журчать мерзкой струей на забор, капитан полиции обернулся и распялил рот. Метрах в двадцати от него стояла огромная рыже-полосатая кошка. Круглые глаза жуткого хищника фосфоресцировали в ночной тьме зеленоватыми огоньками. Длинный хвост нервно подрагивал, усы недовольно топорщились.

От неожиданности начальник РОВД окаменел в параличе; мозг явно отказывался адекватно воспринимать происходящее. Он даже забыл о табельном «макарове», лежавшем в кобуре. Тигр очень плавно, словно в замедленной киносъемке, приближался к менту. Инфернальный блеск его зеленоватых глаз буквально гипнотизировал Прелясковского. Даже не застегнув брюк, правоохранитель боком отошел к бетонному забору и вжался в него на манер барельефа.

И тут тигр прыгнул! Удар передними лапами свалил жертву в желтый от мочи снег. Борьба была недолгой, если была вообще. Ополоумевший от страха и выпитого мент даже не думал о сопротивлении…

Спустя несколько минут мертвенно-желтый свет дальневосточной луны освещал жуткую и отвратительную картину: кроваво-бурое месиво на снегу и тигр-каннибал, наслаждающийся добычей. Покончив с ужином, желто-полосатая кошка довольно облизала кровавую морду и неторопливо двинулась в тайгу.

* * *

Следующее утро выдалось для Виктора Малинина тяжелым. В огромном костяном шаре черепа, будто бы в тоненькой яичной скорлупке, назойливо гудели завихрения бродивших водочных испарений. Это была настоящая буря, шторм, ураган, цунами. Холодные синие огоньки плясали перед глазами, картинка двоилась, троилась, и недавний зэк, пытаясь сфокусировать зрение, долго вглядывался в незнакомый облупленный потолок, пока не вспомнил, кто он такой и как в этом вагончике оказался. В голове проносились бессвязные клочья вчерашних событий: магазин «Культтовары», Чалый с заточкой, окровавленная жирная тетка в армейском тулупе, изнасилование какой-то чернявой девки, последующая пьянка с Астафьевым с каким-то невероятным предложением…

Чалый уже не спал: стоя на кухне, он растирал густо татуированный торс водой, которую натопил тут же из снега.

– Очухался, чмо, – даже не оборачиваясь к товарищу по несчастью, произнес он недобро.

Астафьев был похмельно-злой, и Малина решил, что вступать с ним в пространные беседы не стоит. По крайней мере, до того момента, пока этот страшный и непредсказуемый человек не похмелится.

Водка для поправки утреннего здоровья, кстати, осталась. Опохмелившись, Астафьев милостливо предложил сделать то же самое и Малине.

– Так что ты вчера про свой план говорил? – осторожно напомнил Витек.

– А ты уже и забыл… – теперь, после реанимационных двухсот граммов, Чалый выглядел более доброжелательным. – Ты же у нас типа как вертолетчик?