Жить из основы Бытия

Зеркало в камере крепится на магните. Так что я могу прилепить его к металлической двери. Часто, забавляясь, я к нему то приближаюсь, то отхожу и смотрю, как увеличивается и уменьшается в нём лицо, тогда как Здесь я не увеличиваюсь и не уменьшаюсь и вообще не изменяюсь, ибо чему Здесь меняться? Или я держу зеркало в одной руке и верчу этим лицом вверх, вниз и по кругу, тогда как Сам остаюсь абсолютно неподвижным, каким всегда и являюсь.

И когда я бреюсь, я больше не считаю ошибочно, что тот, кого я вижу бреющимся в зеркале, — тот, кто я в реальности. Бритьё просто происходит. Или я посмотрю в зеркало и мгновенно понимаю, что тем суждениям, которые у меня когда-то были о себе, место не Здесь (где некому судить), а там, закреплёнными за тем лицом (где они часто кажутся забавными).

Иногда кажется странным, когда кто-то говорит со мной, будто говорит здесь с лицом, тогда как для меня есть только пространство и, более того, пространство, наполненное этим «кем-то»! Недавно я прервал приятеля, который всё болтал без умолку о том и сём, и спросил его: «С кем ты разговариваешь?» И, так как он знал, о чём я говорю, так как сам недавно на собственном опыте испытал Пустоту, то ответил: «Ну… сам с собой, конечно!»

Это напоминает мне метафору с зеркалом. Цитируя Чжуан-цзы, Вэй У Вэй заявляет: «„Пустота-зеркало“ — это великое сияющее зеркало, которое отражает феноменальную Вселенную, раскрывая всё и ничего не удерживая» («Открытая тайна»). Такова и эта осознающая Пустота в моей сердцевине; такова природа Бога.

Однако это не то зеркало, которое мы обычно подразумеваем, потому что это зеркало отражает то, что его отражает. Словно бы два зеркала, одно напротив другого, и между ними нет никакого расстояния. Это единое зеркало, отражающее себя во всех направлениях.

Поэтому Вэй У Вэй также мог сказать: «Каждый предмет — это зеркало, которое отражает то, что на него смотрит» («Открытая тайна»). Мир также является Тем, Кто Я такой — это моё зеркальное отражение, без него я бестелесен. «Пустота-зеркало» и «пустота-мир» — одно и то же, и вместе с тем не совсем; парадокс, если объяснять, но не парадокс, если Видеть. В Реальности нет никаких парадоксов, есть только Это.

Так что смотря вовнутрь, я вижу «пустоту-зеркало», смотря вовне, вижу «то, что есть». Я — и то и другое. Или, иными словами, Я — и вместилище, и то, что я вмещаю, Ничто и Всё, Небытие и Всё бытие. И каждый день мне это напоминает пустяковая вещица: моё пластиковое зеркало для бритья 4x6 с магнитом на задней стороне! Я вижу своё лицо там и знаю, что сам я нахожусь Здесь. Я вижу своё лицо там и безмерно ему благодарен, ибо лицо, которое так безотказно там появляется, — настоящий друг, кто-то, кто мне небезразличен и за кого я несу ответственность, но с кем я больше не отождествляюсь. Оно просто показывает мне дорогу Домой.

Может быть, зеркала — это так увлекательно потому, что я — одно из них!

…

«Мы сами — создатели тех миров, которые переживаем на собственном опыте. То, что мы делаем, и то, что с нами происходит, — абсолютно одно и то же. Вселенная — идеальное зеркало, без изъянов или любых созданных внешними факторами искажений. Когда мы смотрим на мир, то видим себя, мгновенно и точно».

Джон Дайдо Лури, настоятель дзэнского Горного Монастыря

Поворотный момент

Отучившись в колледже в Нью-Йорке, я полетел на Гавайи учиться в магистратуре. Меня восхитила красота Гавайских островов. Прежде я никогда не был нигде западнее Огайо, никогда не видел тропических пляжей и вулканических гор. Сначала мне показалось, что это будет место, где всё будет меня отвлекать, и что здесь будет трудно вымучить из себя степень доктора философии. Однако на свои ограниченные средства я купил подержанный мотоцикл, нашёл небольшую квартирку рядом с университетом и стал ждать начала семестра.

Однако он так и не начался, по крайней мере для меня. Каким-то образом произошла накладка в моей работе ассистентом преподавателя, и я неожиданно оказался без гроша в кармане и без образования, лишённый жалованья и каких-либо средств к самостоятельному существованию.

Так что я стал работать на полставки учителем французского языка в школе квакеров, в которой учились богатые ученики-сёрферы. Там я и познакомился с Альдо С., учителем математики, жившим при школе. Главное здание представляло собой переоборудованный колониальный особняк, и Альдо жил в комнате, которая раньше была кладовой в подвале. Мне предложили комнату прислуги, которая в часы занятий превращалась в научную лабораторию. Я согласился.