Жить не дано дважды

— Не будешь горячиться — это раз. Будешь все рассказывать мне — это два. Если почувствуешь опасность, уйдешь — это три.

— Ты же сказал — одно условие, — смеюсь я, — а выставил три!

— Ну, три! — чуть приметно улыбнулся Федор, и его лицо удивительно просветлело. — Запиши для радиограммы…

Через час я уже выстукиваю:

«Отдельный маршевый батальон номер четыреста восемнадцать формировался в Яссах. Состав девятьсот человек. Вооружен автоматами МР-43, пулеметами МГ-42. Выбыл на русский фронт. Станцию Унгены прибыло четыре эшелона боеприпасами — авиабомбы, снаряды, патроны. Учитель».

Получаю квитанцию о приеме радиограммы и короткую радиограмму. Расшифровываю:

«Хорошо работаете. Сорок восьмой».

Сорок восьмой — майор Воронов.

Я кубарем скатываюсь с чердака.

— Что случилось? Почему так шумишь?

— Хорошо работаем! — прыгаю я, размахивая листком. — Хорошо ра-бо-та-ем!

Федор читает радиограмму. Невольно выпрямляется, лицо чуть торжественное — точно перед строем, когда объявляют благодарность. Я притихаю. В думах Федор мысленно произносит: «Служу Советскому Союзу».

Да, мы служим Советскому Союзу.

7.

Следующий день — воскресенье.

Я с утра жду Адлера. Выглядываю в окно, выбегаю на террасу, даже выхожу за ворота. Каждый приход Адлера — мука. Но сегодня я сгораю от нетерпения.

Наконец он появляется. Я успеваю принять позу: сажусь у окна, откидываюсь на спинку потертого стула и смотрю тоскующими глазами вдаль.

— Шеня!.. Я и моя коляска в вашем распоряжении!

Адлер шумен, надушен, оживлен.

Я делаю страдающую мину и чуть слышно говорю:

— Надоело…

Адлер не понял.

— О-о, прошу Шеню извинить вашего покорного слугу. Дела задержали. Сейчас я буду искупать свою вину. Мы покатаемся.

Я «капризничаю».

— Мне надоело кататься! Все одно и то же, одно и то же. Ужасная скука, Арнольд. Сколько можно так жить? У меня нет подруги.

— Подруги? Что такое подруга? Ах, друг женский! — Адлер кивает. — Понимаю… Но Шеня разве не подружилась с дефушкой Галя?

Маринка, моя Маринка? Как она там? Федор строго-настрого запретил встречаться.

— Что вы, герр комендант! — презрительно фыркаю. — Стану я дружить с такой деревенщиной, герр комендант!

— Зачем герр комендант, Шеня? А где же — Арнольд?

Я складываю на груди руки.

— Арнольд… Ну, пожалуйста! Познакомьте меня с культурной молодой женщиной или девушкой. Неужели нет у вас такой знакомой?

— Гм… Гм…

— Ну, пожалуйста, Арнольд! Вспомните…

В уголках губ Адлера вздуваются пузырьки, мелкие глазки жмурятся, кажется, сейчас он замурлычет. И он мурлычет:

— М-мар-рго…

— Что-что? Марго?

Адлер кивает.

— Жена шефа.

Разыгрываю восторг, вскакиваю со стула, хлопаю в ладоши — он подвозил меня на своей коляске.

Рассказываю про знакомство с шефом. И мы сговариваемся: сегодня к вечеру Адлер повезет меня к Марго.

Весь день уходит на сборы. По словам Адлера, Марго известная модница: «Большой вкус имеет Марго!» Мне приблизительно известен вкус женщин, подобных Марго, и я тщательно продумываю свой туалет: мне нужно понравиться. А поэтому я должна быть одета в ее вкусе. Так Федор сказал. Но что именно надеть, он посоветовать не смог.

Примерила несколько платьев и остановилась на синем в мелкий горошек. Неярко, модно, хорошо сидит. Долго возилась с бантом на груди — все не завязывался красиво. Неожиданно выручил Федор — бант лег, как надо. «Сестре косы заплетал», — сказал он тихо и печально.

Долго мудрили над волосами. Густые, непокорные. Что с ними делать? Наконец взбила пук надо лбом, на немецкий манер. Кажется, это больше всего подойдет. Федор поморщился, но в конце концов одобрил. Чуть припудрилась, чуть подвела губы и брови. Из зеркала на меня глядела незнакомая девушка — фифа препротивная! С досады показала ей язык.

Приехал Адлер и рассыпался в комплиментах. Значит, наряд выбран удачно.

Я выглянула в окно, увидела на козлах Семена и обрела прекрасное настроение. Сразу нашла нужный тон с Адлером. В сердце вселилась уверенность, что все пройдет отлично.

У ворот жандармерии Семен красиво придержал коней, и они остановились, круто выгнув лебединые шеи. Адлер молодцевато спрыгнул и подал мне руку. Мы пошли в ворота с румынскими часовыми, миновали здание жандармерии и подошли к дому с высоким резным крыльцом.

Вот когда стало страшно. Ком застрял в горле. Чтобы успокоиться, сделала вид, будто заинтересовалась архитектурой дома. Две-три минуты — и я свободно впорхнула по ступенькам, увлекая за собой Адлера. Я уже владею собой, мысль работает четко.

В прихожей нас встретила молоденькая прехорошенькая молдаванка — в белом передничке и белой наколке. Видимо, горничная. Марго — настоящая барыня.