Жить в эпоху перемен

Вася почему-то посмотрел на Колю и сказал:

— Четыре лимона. Меньше никак нельзя.

— Да вы что! У меня не собес. Три миллиона, и сроку две недели.

— Анна Сергеевна, — вмешался важный Коля, — не надо так с людьми. Знаете, как у Туманова было?

— Не знаю, да ведь я и не золото мою в горах. Три миллиона, и точка.

Коля почему-то посмотрел на Васю, а тот спросил:

— А премиальные?

— Из тех же денег!

— Не-е, хозяйка, не договоримся. Нам семью кормить надо. Нам на «Мерседесах» не ездить. У нас дети, между прочим. Да вам не понять!

И он в замедленном режиме двинулся к выходу.

— Анна Сергеевна, — жарко зашептал Коля, — ну чего вы мужиков обижаете? Ну, пол-лимона премиальных-то накиньте! Делают — загляденье! Зато горя знать не будете, ребята свои. Вам мотаться, оборудование закупать, а я за ними присмотрю. Не поспеете ведь, на все про все сроку месяц.

Резон в этом был: и на все суки я повеситься не могла, и денег было мало, и сроки чудовищные… Не шибко мне Вася нравился, но давал шанс уложиться в деньги и даже что-то заработать.

— Ладно. Василий Федорович, — позвала я, — три миллиона и четыреста тысяч премиальных.

Вася глянул на Колю и осведомился:

— А как насчет аванса?

— А никаких авансов. Расчеты еженедельно по факту выполнения работ, — не особенно уже доверяя своей твердости, ответила я.

Коля с Васей одновременно развели руками:

— Ну, хозяйка, вы наезжаете! Да где же вы найдете, чтоб без аванса? Побегайте, поищите!

Сроки, проклятые сроки! Деньги, ненавистные деньги, которых нет, не было и не будет!

— Черт с вами, Вася, — сдалась я. — Аванс — двести, но чтобы к завтрашнему утру все здесь блестело. Чтобы все отмыто было, как морская палуба. К одиннадцати приеду.

— Не беспокойтесь, хозяюшка! Все будет чики-пуки. Сейчас за мужиками сбегаю — к вечеру тут санаторий устроим, — пообещал враз повеселевший Вася, получая деньги.

— Вы, Анна Сергеевна, не волнуйтесь. Езжайте, у вас там дела, а я присмотрю. — Коля был заботлив и чуть-чуть официален. — Они у меня каждую щелочку языком вылижут…

Наутро я привезла краску, обои и линолеум, сказочно удачно закупленные накануне.

— Эй, мужики, — радостно позвала я из-за двери, — пошли машину разгружать!

Навстречу выскочил опухший Коля.

— Ща, Ан-Сергевн, — невнятно бормотал он, суетливо застегивая курточку и воротя морду в сторону. — Ща, Ан-Сергевн, там это…

Я на мгновение зажмурилась, попросила себя: «Спокойно, Аня!» — и вошла. Посреди загаженного холла, около газет, расстеленных на полу и заваленных окусками колбасы, давлеными помидорами, огрызками хлеба, консервными банками со втиснутыми в рыбьи трупики окурками, меж пустых бутылок, вновь усеявших социально-убогий вертеп, маялись, постанывая и тяжело приходя в себя, шесть бесчувственных тел, в том числе одно женское.

«Задавлю гадов! Бутылки им в глотки задвину! Пропили деньги, сволочи!» — в бешенстве подумала я и с наслаждением ощутила приближение приступа ненормативной лексики.

— Ах вы… — начала я разгоняться.

— Не надо щас, Ан-Сергевн, — мягко и грустно остановил меня Коля, дыша сложным перегаром. — Не надо так с людьми. Аванс — дело святое.

И я сошла с рельсов, и замолотила я прямо по шпалам…

Ревела буря, гром гремел

— Заткнись, мразь пропойная! — заорала страшным басом. — Заткнись, паразит припадочный!! Ты где здесь людей увидел, гнида похмельная?! Это тебе люди?

И я протаранила ближайшее тело.

— Это тебе люди?

И я метнула в Колю недопитую бутылку «Русской». Он, правда, успел увернуться. Бесчувственные тела стали издавать нечленораздельные хрипы: «А чой-то горючее разливать?», «А какое право?..»

— Права вам? Хрен вам по всей роже, а не права! Двести тысяч пропили, паскуды, как одну копеечку! А ну, выметайтесь все к чертовой бабушке!

Помидоры с испуганным всхлипом лопались под ногами разъяренной фурии, жалобно скрипели в агонии консервные банки, из общей массы тел выделился Василий Федорович:

— Ты… это… чего выступаешь?

Коля подскочил к Васе и что-то быстро зашептал в ухо, испуганно поглядывая на меня.

— Шепчи, сволочная зараза, шепчи! — орала я, вытаскивая из кладовки мешок для мусора. — Я вам всем сейчас нашепчу!

Вася с ужасом смотрел на Колю.

— А это… Скоко время?

— Про время вспомнил, хар-ря алкогольная! — Я не глядя швыряла в мешок остатки пиршества. — Ты бы лучше вспомнил, что там машина стоит!

Боже мой! Машина! Машина, нанятая с почасовой оплатой! Стоит!! Куда разгружать? Где грузчиков искать?

Руки у меня опустились. Рулоны линолеума, ящики с краской, связки обоев… Пока я одна это перетаскаю, аренда машины сожрет все. Ничего я на этом ремонте не заработаю, кроме радикулита.

— Ну ты, хрен с горы, — крайне грубо велела я Коле, — выкини отсюда эту падаль.

И пошла объясняться с водителем. Он, как положено рабочему человеку, не клонящему голову перед проклятой капиталисткой, потребовал добавить, умножить, накинуть и завалился спать в кабину. Я с ужасом посмотрела в кузов, плотно заставленный материалами, кратко, но емко охарактеризовала жизнь свою и потянула на себя ближайший рулон линолеума.