Жить в твоей голове (СИ)

Катахари не просто так выбирают своих жертв для поглощения. Ими становятся люди или другие существа, скрывающие в своей душе рубцы от боли куда более глубокой и личной, чем обычный страх. Катахари пируют на этих чувствах, наслаждаются ими, и поглощение этого эха чужой трагедии – высшая цель их существования. Но Кастор никогда ни словом не обмолвился о том, что катахари пытался завладеть им, как и о том, что он смог спастись. Почему он не говорил об этом? Почему за все время, что они провели вместе, Кастор ни разу не приоткрыл даже крошечного кусочка своей души перед собственным учеником? Если не считать последних часов его жизни, когда Кастор сказал Каю о себе и своем отношении к нему намного больше, чем за все двадцать лет вместе – что вообще знал Кай о своем Источнике? Теперь, узнав шокирующие новости о своем наставнике, Кай почувствовал себя потерянным, обманутым (недостойным доверия?). Как будто Кастор покинул его во второй раз.

- Но почему Кастор? – голос плохо слушался, хрипел и надламывался. – Что такого катахари обнаружил в его памяти, что выбрал его своей жертвой тогда?

Кира молчала, но её кожа вибрировала от напряжения. Она пожевала губу. Отвернулась.

- Я не знаю.

- Кира. – Кай склонил голову набок, прислушался. Его челюсть напряглась, губы дрогнули в мимолетной гримасе. – Ты ведь знаешь, я всегда могу понять, когда мне лгут.

Кира вздохнула шумно, почти с раздражением. Притихшая Зора слегка шевельнулась, будто хотела сказать что-то, но Кира опередила её:

- То, что мне известно, все равно не прольет свет на происходящее. У Кастора была тайна. Очень личная. Это все, что я знаю. Это все, что я вправе рассказать тебе. Он никогда не говорил об этом. Я не спрашивала. Думаю, Кай, тебе будет понятно уважение к таким вещам. Единственное, что Кастор решил возможным сказать мне – то, что это как-то связано с его семьей.

С его семьей. Кастор никогда не говорил о своей семье, а Каю даже не приходило в голову спрашивать. Почему-то он никогда не думал о том, где сейчас семья его наставника, кем были эти люди и живы ли они до сих пор. Кай вдруг поймал себя на мысли, что для него Кастор всегда был таким, каким он увидел его в первый и последний раз: хмурым подтянутым мужчиной с обветренным, покрытым морщинами лицом. Кай никогда не задумывался о том, каким ребенком был Кастор, каким он был в молодости. Он был близок к мысли, что Кастор появился на свет сразу таким, каким помнил его Кай, одним махом перешагнув через детство и юность – что, конечно, было неправдой, но Каю не хватало всей мощи его воображения, чтобы представить своего наставника ребенком.

Через какие ужасы ему пришлось пройти, когда его захватил катахари в тот первый раз? Какие тайны скрывала его память, притянувшая к нему голодного духа? Кай запустил руки в свои растрепанные волосы, потянул, забыв о ране на голове и тихо зашипел сквозь зубы, когда затылок пронзило болью. Где-то в глубине его существа зарождался темный вихрь, впитавший в себя бурлящие чувства растерянности, непонимания, боли и – немного – эгоистичного чувства отвергнутости. Демон всхрапнул в своей мрачной темнице внутри Кая. Он не спал, но вел себя смирно, хотя вспыхнувшая буря эмоций в Кае взбудоражила его.

Все молчали и тишина становилась все более натянутой. Кира открыла рот, набрала воздух в легкие, но Кай так и не узнал, что она собиралась сказать.

Снаружи раздался пронзительный свист, затем грохот, короткий вскрик и следом звенящий голос одного из стражей, выкрикнувший всего одно слово:

- Гарпии!

- Кай, остановись! – крикнула Кира, но её слова прозвучали уже в пустоту.

Кай с такой скоростью ринулся прочь из шатра, что волосы оставшихся внутри женщин взметнулись вокруг их лиц, как от порыва налетевшего ветра. Опасность подействовала на него подобно ведру холодной воды, смывая все чувства и мысли, мешавшие следовать его единственному предназначению в такие минуты: отразить атаку и защитить тех, кто нуждался в защите.

Кай выскочил на улицу и тут же пригнулся, уворачиваясь от когтей гарпии, что сразу же нацелилась на него. Все его чувства звенели от напряжения. Гарпия с визгом пролетела над ним, полоснув когтями в том месте, где секунду назад была его голова. Чудовище взмыло в воздух, набирая высоту. На лагерь напала целая стая, не меньше десяти особей. Темнота в глазах Кая дрожала и пульсировала, рябили силуэты людей и гарпий.

Колебания воздуха под их широкими крыльями создавали четкие образы этих духов: каждая особь размером с человека, широкий размах крыльев, заостренные головы и длинные, сильные конечности. Кай не мог разглядеть их сухую кожу землистого цвета, не видел удлиненные рыла с кожными наростами и неуместными на этих адских масках человеческими глазами, из которых глядел вечный, ненасытный голод, но его память дорисовывала все эти виденные в детстве детали и надевала их на расплывчатые силуэты в его темноте.