Житье человеческое

– Ты что, дружище, не станем же мы вламываться в незнакомый дом и требовать, чтобы нас поили чаем только потому, что мы в состоянии заплатить за него. Тебе самому понравилось бы это? Мы же не за границей.

– Да, конечно, – вяло согласился Джеффрис и тут же вспомнил, что за обедом Джеймсон съел двойную порцию. Они поплелись дальше, шлепая по грязи.

И с тех пор – как в пустыне. Ни смутных очертаний деревьев, ни дома, ни огонька, ни разу до них не донеслось человеческого голоса, собачьего лая или громыхания повозки. Но путникам все время чудилось, что кто-то идет к ним навстречу по бечевнику. Только раз из тумана выплыли две баржи. Копыта лошади, тянущей баржу, с громким чавканьем вызвались из засасывающей слякоти. Вода шипела и булькала под носом баржи, валивший из трубы дым не мог пробиться сквозь завесу дождя и низко повисал в воздухе. На носу первой баржи во мгле проступал силуэт барочника; его напарник шел по берегу, держа лошадь под уздцы. Хотя приятелей весь день не покидало предчувствие встречи, процессия так внезапно вынырнула из сумрака, что Джеймсон и Джеффрис под самой мордой лошади метнулись в сторону от буксирного троса, грозившего сбить их с ног, и прижались к колючим ветвям живой изгороди. Мимо проплыли тяжело вздымавшиеся бока лошади. Придя в себя, Джеймсон крикнул:

– Это дорога на Миддлхэмптон?

Возница что-то пробормотал, не повернув головы. Возгласы Джеймсона потонули в чавканье лошадиных копыт, хлюпанье грязи, клокотании воды, бурлящей под носом баржи. Череда силуэтов медленно растворялась в потемках, и вскоре мрак поглотил ее. Больше никто не попался им на пути.

Чем теснее обступала их непроглядная тьма и плотная стена дождя, тем сильнее казалось Джеффрису, что он утратил всякую связь с теперь уже едва различимым в темноте Джеймсоном. Ни души вокруг, и только какое-то существо, тяжело дыша и сгорбившись под дождем, упрямо двигалось вперед. Рядом с этим большим тупым существом устало брело другое, поменьше, хрустя по гальке и судорожно меняя шаг в тщетных усилиях попасть в ногу. На этих двоих тупо, словно со стороны, взирал Джеффрис. В мозгу всплывали бессвязные обрывки мыслей: «Если погаснет мое сознание, то буду ли существовать я? Не знаю, существует ли Джеймсон, не верю, что он рядом. Просто около меня движется нечто, я вытяну руку и задену его, а если бы я падал в канал, то упал бы на него. Почему я должен мучиться от боли в чужих ногах? Не верю, что где-то есть еще другие люди. Проклятье, как болят ноги! Черт бы их побрал! Жил человек, по имени Джеймсон, он позвал другого человека, по имени Джеффрис, и они отправились вместе по берегу канала, так они шли долго-долго, пока Джеффрис не забыл, что он некогда существовал на свете. А что потом? Не помню… Черт побери, я совсем свихнулся. Но так ли это? Быть может, кто-то где-то испытывает боль и думает, что это болят ноги человека по имени Джеффрис, вот ему и кажется, что существует этот Джеффрис, у которого болят ноги и который бредет под дождем. Но кто же я – тот, кто чувствует чужую боль, или я просто чей-то вымысел?» И Джеффрис решил, что скорее всего он – вымысел. Он казался себе неодушевленной без передышки шагающей машиной. Какая тишина, словно майской ночью… Он коснулся рукой живой изгороди; она была по-прежнему рядом, и по ней беззвучно сбегали капли дождя. Джеймсон остановился; Джеффрис понял это, неожиданно вырвавшись вперед. Он тоже остановился и, не оборачиваясь спросил:

– Что случилось?

В голосе Джеймсона послышалась неуверенность:

– Давай еще раз сверимся с картой, а то идем вслепую. Зажги-ка спичку, дружище, я взгляну на карту.

Джеффрис взял коробок. Джеймсон зашуршал картой. Он уткнулся в нее своим длинным носом и, прежде чем угас дрожащий огонек третьей спички, все-таки успел рассмотреть карту. Спичка в последний раз вспыхнула, чиркнув по воде, и погасла. Посасывая обожженный палец, Джеффрис молча, с тупым ожиданием смотрел на Джеймсона. Тот медленно проговорил:

– Проклятье! Вот проклятье!

– В чем дело? – уныло спросил Джеффрис.

Джеймсон принялся торопливо, с показным равнодушием объяснять, что от развилки, как это ни странно, они свернули не в ту сторону и сбились с дороги. Удивительное дело. Джеймсон просто понять не мог, как это вышло. Они-то считали, что рукав канала должен вести прямо к кирпичному заводу. К большому заводу, если к нему прорыли отдельный канал. Он нервно рассмеялся, но смех его оборвался в тишине. Джеффрис оставался совершенно невозмутим. Выдержав паузу, он как бы между прочим осведомился, что же им теперь делать.

– Судя по карте, от кирпичного завода есть дорога прямо на Миддлхэмптон. Шоссе никуда не сворачивает, отличная дорога. Там можно подъехать на автобусе. Придется, правда, обойти как бы по двум сторонам треугольника. Только и всего. на этот раз нам не повезло, просто подошла полоса невезенья.

– Да, – ответил Джеффрис. – Пошли.