Житейские воззрения кота Мурра. Повести и рассказы

— Собственно говоря, судьба или, вернее, мой злой демон сыграли со мной роковую шутку, заставив явиться перед вами, дражайшие дамы, ex abrupto [32], как говаривали латинисты и прочие ученые господа! Бога ради, светлейшая принцесса, соблаговолите окинуть меня взглядом с головы до ног, И вы соизволите убедиться по моему костюму, что я приготовился сделать ряд визитов. Да, я как раз собирался посетить Зигхартсвейлер и оставить в этом славном городке если не свою особу, то по крайности визитную карточку. О господи! Уж не думаете ли вы, что у меня мало знакомств, светлейшая принцесса? Да разве гофмаршал родителя вашего не был когда-то моим близким другом? Я знаю, если бы он увидел меня здесь, то уж непременно прижал бы к своей атласной груди и, растрогавшись, попотчевал бы понюшкой табаку, говоря: «Здесь мы одни, любезный друг, здесь я могу дать волю своему сердцу и приятнейшим чувствам!» Я бы, конечно, удостоился аудиенции у милостивейшего князя Иринея и был бы представлен также и вам, о принцесса! И так представлен, что — готов прозакладывать мою самую лучшую коллекцию септаккордов против одной пощечины — сумел бы заслужить ваше благорасположение. Но вот беда, — я вынужден сам представляться вам и в столь неподобающем месте: между утиным прудом и лягушачьим болотом. О боже, научись я хоть немного колдовать, сумей я subito [33]превратить эту благородную зубочистку (он достал зубочистку из жилетного кармана) в блестящего камергера Иринеева двора, он схватил бы меня за шиворот и сказал бы: «Светлейшая принцесса, этот человек — такой-то и такой-то!» Но теперь… che far, che dir! [34]Пощадите, пощадите, о принцесса, о благородные дамы и господа!

Незнакомец упал ниц перед принцессой и запел пронзительным голосом: «Ah, piet`a, piet`a, signora!» [35] ^{36}.

Принцесса подхватила Юлию и стремглав побежала с нею прочь, громко восклицая: «Он сумасшедший, сумасшедший, он сбежал из дома умалишенных!»

Уже возле самого дворца навстречу девушкам вышла советница Бенцон, и они, запыхавшись, едва не упали к ее ногам.

— Что случилось? Ради всего святого, что с вами, кто вас преследует? — спросила она.

Принцесса была вне себя, она смогла лишь пролепетать несколько бессвязных фраз о сумасшедшем, который напал на них. Юлия спокойно и рассудительно доложила матери о происшествии и кончила тем, что вовсе не считает незнакомца сумасшедшим; скорей всего, он просто шутник и насмешник, вроде мосье Жака, и ему вполне подошла бы роль в «Арденнском лесу» ^{37}.

Советница Бенцон заставила ее еще раз повторить все, выспрашивала мельчайшие подробности, просила описать походку, осанку, жесты, голос неизвестного.

— Да, — воскликнула она наконец, — это, конечно, он, только он, и никто другой!

— Кто — «он», кто? — нетерпеливо спросила принцесса.

— Успокойтесь, дорогая Гедвига, — ответила Бенцон, — напрасно вы так бежали — видите, даже задохнулись, — незнакомец, показавшийся вам столь опасным, отнюдь не сумасшедший. Как ни дерзка, как ни неуместна шутка, которую он себе позволил, а это вполне возможно при его причудливых манерах, я уверена, — вы помиритесь с ним непременно!

— Никогда! — воскликнула принцесса. — Никогда я не соглашусь увидеть хотя бы еще один раз этого колючего шута!

— Ах, Гедвига! — рассмеялась Бенцон. — Какой только дух вложил в ваши уста слово «колючий». Оно к нему подходит более, чем вы сами думаете и подозреваете, — об этом говорит все, что здесь только что произошло.

— Я тоже никак не пойму, милая Гедвига, — вмешалась Юлия, — за что ты так рассердилась на этого незнакомца? Даже в его шутовском поведении, в бессвязных речах было нечто, взволновавшее меня странным, но далеко не неприятным образом.

— Счастье твое, — возразила принцесса, и слезы показались у нее на глазах, — счастье твое, что ты можешь оставаться такой невозмутимой и спокойной, мое же сердце больно ранят насмешки этого ужасного человека! Бенцон, кто он, кто этот безумец?

— Объясню вам все в двух словах, — ответила Бенцон. — Когда лет пять тому назад я была в…

(М. пр.)…убедивший меня в том, что в глубокой душе истинного поэта живут и детски чистые помыслы, и сострадание к бедствиям ближнего.