Житие гриффиндорки

— Что тут? — заглянул ей через плечо Сашка, тихо охнув. — Не факт, что это можно продать, кстати, но книга, написанная лично Кощеем Бессмертным… В общем, надо маму трясти и гоблинов тоже.

— Где Кощей? — удивилась рыжая девочка, вглядываясь в текст.

— А вот, — ткнул пальцем в перчатке товарищ прапорщик.

— То есть пока свернули изыскания, — заключила улыбнувшаяся Вера. — Идем радоваться и отдыхать, так?

— Ура! — обрадовались все остальные, уже достаточно уставшие дети. Результаты первой вылазки еще нужно было рассортировать и оценить, но этим согласились заняться мама Молли и тетя Мюриэль. Мысль о том, чтобы обогащаться втайне от семьи, в голову ни Сашке, ни товарищу капитану просто не пришла.

Часть 10

Что означает этот день, Вера Митрофановна уже знала. Сашка просветил. В этот день их названный брат Гарри стал сиротой, да и отмечали его те, кто помнил, как день памяти. День, который стоил многих и многих жизней. Поэтому в «празднике» первый курс девочек Гриффиндора и второй курс в полном составе участия не принимал. В школу прибыла Молли Уизли, да и аврор, ведущий ЗОТИ, согласился сопровождать.

Сразу же после обеда восемнадцать детей и двое взрослых шагнули в камин. Молли была просто поражена, глядя на своих младших детей — им просто неоткуда было это знать, ведь в то время… Но стоявший у мемориала строй, строй совсем еще детей, рядом с которыми хотелось встать и взрослым… Что-то было в этом строю, в глазах младших Уизли, в глазах никогда не видевших войну детей. Что-то особенное.

— Много лет назад, когда нас не было даже в планах, по земле прокатилась страшная война, — заговорила Вера Митрофановна. — Она пронеслась и в мире магии, и в мире не магов. Миллионы легли в землю для того, чтобы мы могли жить, есть, радоваться жизни, играть. Эта война началась из-за того, что кто-то решил, что жить имеют право только немцы, а всех остальных можно убить… И убивали, — девочка рассказывала о том, как летят стервятники, как падают бомбы на мирные города, как плачут дети, потерявшие матерей. Она говорила о голоде и о страхе. Спокойный, немного усталый голос совсем юной девочки пробирал до печенок даже авроров, стоявших неподалеку. Люди в красных мантиях пришли, чтобы помянуть товарищей, и сейчас стояли, слушая слова совсем юной рыжей Уизли, которой это было знать совершенно неоткуда, но она знала! И это понимал каждый.

— Люди и маги боролись, вставая на пути зла, — вступил Сашка, видя, что товарищ капитан, вспомнившая Пешавар, сейчас заплачет. — Они дрались, не жалея себя, и победили. Победили, поклявшись не допустить такого больше никогда! Но прошло совсем немного лет и…

— И снова появился тот, кто решал, кому жить, а кому умирать, — вздохнула Вера Митрофановна. — Снова лилась кровь, снова падали в землю люди и маги для того, чтобы мы жили! — она заговорила громко, отчаянно, с надрывом, так, что вздрогнули и взрослые, и дети. — Каждый из лежащих здесь погиб для того, чтобы могли жить мы!

— Вечная память героям, погибшим за правое дело! — торжественно произнес товарищ прапорщик, одновременно с сестрой разворачиваясь и опускаясь на колено. Два строя за ними синхронно повторили это движение. Осенний ветер трепал волосы на обнаженных головах, а минута молчания длилась, казалось, бесконечно.

Поднявшись, Гарри сделал пару шагов и просто упал на могильную плиту с именами своих родителей, рядом встала на колени Гермиона, благодаря мертвых людей за то, что… за Гарри. Речь командиров и друзей пробрала кудрявую девочку так, что она просто не могла сдержать слез. Авроры просто переглядывались.

— Оказывается, мы многое не знали об Уизли, — вздохнул старший из них.

— Да, чтобы так говорить, надо понимать, — согласился с ним товарищ. — Значит, правильно Молли воспитывает детей.

— Значит, правильно, — согласились тронутые до глубины души прошедшей церемонией ветераны Первой Магической.

— Отряд, смирно! — раздалась очень удивившая мужчин в красных мантиях команда. А воздетые к небу палочки, на которых разгорались огоньки памяти, чуть не довели до слез авроров. Постепенно огоньков становилось больше, потому что все больше людей зажигали их на концах поднятых палочек.

Давно уже ушли дети, почему-то оставившие на могильной плите наполовину полный прозрачной жидкостью стакан, накрытый кусочком хлеба. Только те, кто общался со славянами, узнали русский воинский обычай, недоумевая, откуда этот обычай могли узнать эти странные школьники.

А вечером были разговоры и пела гитара. Переведенные на английский язык песни брали за душу, заставляли плакать, учили стоять насмерть несмотря ни на что… Казалось, совсем обыкновенные слова просто бились в юных душах. Пожалуй, в этот день три отряда стали одним. Почувствовав плечо товарища, осознав сказанные слова, девочки и мальчики менялись где-то внутри себя.