Житие мое 2003

Загорать лучше на Дриво: это единственное озеро с более-менее благоустроенно прибрежной полосой, а утопиться там может только энтузиаст этого дела. Лично я пыталась около часа, но не преуспела. Дело в том, что некогда его уровень был на метр-полтора ниже. Потом его искусственно нарастили для установки электростанции, и теперь вдоль всего берега тянется 1,5-метровое мелководье, конца которого мы с Шуриком не нашли (остальные не рискнули искать, ибо не умели плавать). На 200-ом метре мы сломались и по грудь в воде пошкандыбали обратно — под истерический смех оставшейся на берегу компании, уверявшей, что своими поисками мы живо напомнили им римейк фильма «Бриллиантовая рука» с шагающим по косе мальчиком…

А купаться «вкуснее» всего в Береже. Верхний слой воды прогревается, а уже на глубине 0,5 метра — холодрыга, так что рекомендуется дрейфовать на спине, изображая порядочного утопленника, т. е. со сложенными на груди руками. Учитывая, что плаваю я как… хм… ну вы помните, это оказалось самое то.

Вечером же, само собой разумеется, были шашлыки, песни под гитару и аплодисменты многочисленным комарам под кровом нашей жалкой хибары:

Куда и вы вполне можете отправиться следующим летом, если хотите увидеть вот это:

В любом случае — теперь вы знаете, куда приезжать ко мне на могилку!;-)))

#

"Осторожно, злой писатель!!!":-))

Уважаемые литераторы!!!

Заклинаю вас — не присылайте своих бессмертных произведений на рецензию писателям!

Во-первых, писатели в этом плане ничем не лучше, а то и хуже нормальных людей, т. к. привыкли искать в текстах исключительно недостатки! Для оценки ваших нетленных произведений существуют издательства и редакции журналов, которые честно и беспристрастно это сделают. На худой конец — хорошие знакомые, а не совершенно посторонние циничные тетки вроде меня.

Во-вторых, после прочтения письма: "Вы мой любимый писатель, а я вот тоже хочу стать писателем, так не могли бы вы поспособствовать…" появлется мерзкое чувство, что тебя нагло используют. Ибо если я не поспособствую, то меня обвинят в мании величия. Если я обругаю, на меня обидятся ("а я-то ее, заразу, читал!"). Что остается? Правильно. Оно вам надо?!

Конечно, совсем другое дело, если оного писателя вы знаете лично или успели приручить парой-тройкой хвалебных писем. Он не заподозрит подвоха и честно (даже с удовольствием) пролопатит ваш текст. Но таких предусмотрительных литераторов, увы, мало. Так что на антиозверин уходит половина зарплаты.

А в — третьих… Вы бы видели, КАК они их читают!!!

(Свернуть)

"Уважаемый Василий" — тоскливо выбила я. — "Мне очень понравилось ваше произведение…"

— Гы-гы-гы, — сказала Катька за моим плечом таким гнусным голосом, что не знаю как Василию, а мне стало очень не по себе. Но заставить себя взяться за 100-страничный опус Василия дома я не смогля и малодушно притащила его на работу, где читается даже Донцова. Которая по сравнению с данным Василием казалась Достоевским.

"Но, по моему сугубо личному и ни на что не претендующиему мнению…"

— "Большей ерунды я в своей жизни не читала"! — безаппеляционно припечатала коллега.

— Катька, ну нельзя же так! — возмутилась я. — Человек, может, писал, старался… И вообще, не могу же я его так прямо… раскритиковать! Я же типа авторитет, должна соостветствовать!

— Ну хорошо, — смягчилась Катька. — Напиши: "Большей ерунды моя коллега в жизни не читала, а мне так даже очень ничего, я сама такое каждый день пишу…"

— Ты что, и меня так за моей спиной критикуешь? — возопила я.

— Конечно, — невозмутимо ответстовала эта гнусная баба. — Вас, графоманов, вообще давно отстреливать пора!

Котяка ловко, ибо привычно, увернулась от занесенно мною клавы и замаячила за другим моим плечом. К ней присоединилась еще одна моя коллега, Надя, привлеченная нездоровыми катькиными гоготами. Надя вчиталась, поперхнулась бутербродом и в ужасе вытаращила глаза, не веря, что комп такое стерпел и не разлетелся на запчасти.

— Что это?! — дрожащим голосом прохрипела она.

— Олькины поклонники ей опусы свои на рецензию шлют! — беззаботно брякнула Катька. — Извращенцы. Какой писатель, такие и читатели!

Надя подумала и с высоты своего второго психологического образования авторитетно заявила:

— По-моему, у него произошло какое-то горе! Не может нормальный человек такое написать!

— Я же говорю, — подхватила Катька. — Все писатели — больные на голову! Других туда не берут! Ты бы видела, какой ей приз на конвенте вручили! Меч, чтобы она харакири себе сделала и избавила литературу от своего присутствия!

— Девчонки, прекратите! — простонала я. — Мне же рецензию надо писать!

— Пошли его на хрен, — дружески посоветовала Калька. — Вместе с его бесценным произведением!

— Не могу, я же, в отличие от некоторых, тактичная и воспитанная!

— Ну тогда на фиг, — смягчилась Катька. — И "пожалуйста" добавь.

Я заскрипела зубами, но, поскольку над моим плечом висела не только Катька, но и ее кружка с горячим чаем, боевых действий предпринимать не стала.

"Вашему произведению необходима некоторая доработка…".