Житие Одинокова

— Неужели у вас нет своих бюрократов, что ты за полярных взялся?

— Есть.

— Тогда зачем сочинять? Возьми и опиши конкретного чинушу.

— Так ведь он догадается!

— Тьфу. Вот не думал, что журналистика — такое занудство.

— Надо, брат, учитывать нюансы. Он же племянник первого секретаря крайкома.

— Ага! Про нашего Вяльева — ты прямо из штанов выпрыгивал, так хотел фельетон писать. Или про посторонних железнодорожников. Или полярников протянуть — это ты с милой душой. А про своего чинушу — ни-ни. Сам ты, Мирон, конъюнктурщик.

— Вася ты, Вася… Легко тебе рассуждать. В Москве быть честным и принципиальным — любо-дорого. Там Сталин под боком. В случае чего: «Але, Ёсиф Сарионыч! Спаси честного человека!» А в наших краях не так просто. Чуть не в ту сторону криво посмотрел — хряп тебя, и нету. Мы тут ежовщину ещё не очень изжили.

— Слушай, Мирон, вчера хотел спросить, — и Вася указал рукой на высокий глухой забор. — Что это у вас тут? И ещё в двух местах я такое видел.

— А я не знаю. Спрашивал. Говорят, выделено место под строительство. Здесь вроде уже фундамент заложили. На Казённой Заимке есть площадка, так там стены цехов стоят. А на Гоньбе и в Научном городке просто пустая земля. Но огорожено, и охраняют военные. То есть бойцы НКВД.

…Красавица Анисья ждала их с обедом. На обед были варёная картошка, тушёная крольчатина, солёные огурцы, свежая зелень, мёд. Лиза больше всего на мёд глядела, но мать — у, строгая! — заставила её есть картошку с маслом. Но девочка всё равно пальцем в мёл лазила. Радиодинамик на столе очень кстати вещал про успехи алтайских пасечников: они, оказывается, устроили между собой социалистическое соревнование, у кого пчёлы больше мёду носят. Потом началась трансляция песен из кинофильмов.

— Кролик из каких запасов? — деловито поинтересовался Мирон.

— Свежие, — певуче ответила Анисья, улыбаясь Василию. — Я ж понимаю. Гость у нас.

— С запасов? — удивился Василий. — Я думал, с рынка.

— Не, мы кролей сами водим. Ты, что ли, не унюхал?.. Анисья! Мысль есть — на премьеру сходить. Сегодня «Гамлет» по пьесе английского товарища Шекспира.

— Я уж думала, ты забыл.

— А-а-а… Э-э-э… Что забыл? Я же месяц отсутствовал.

— А на репетицию когда ходили, в мае? Ты мне что обещал?

Мирон повернулся к Васе, сказал восхищённо:

— Во память у моей красавицы! Вправду обещал… А Лизу на время сдадим Степанихе. — Пояснил Васе: — Это у нас соседка, старушка.

— Я понял.

По радио Леонид Утёсов затянул знаменитую песню из кинофильма «Весёлые ребята»: «Как много девушек хороших…»

Мирон спохватился: девушки! Крикнул в кухню, где его молодая жена мыла посуду:

— Анисья! Ты придумай, кого из подруг позвать. А то что ж наш геолог будет один…

«Как много ласковых имён…»

— Не, не надо, — запротестовал Василий.

«Но лишь одно из них тревожит, унося покой и сон…»

— Надо! А я с редакции позвоню в театр, договорюсь о местах. Скажу, московский гость. У нас любят, когда московский гость… Может, Милку с педагогического?

«…когда влюблён…»

С кухни выскочила Анисья, закричала на Мирона:

— Я те дам, Милку с педагогического! Опять?

«Любовь нечаянно нагрянет…»

— Клянусь! Нисенька! Клянусь, ничего у меня с Милкой не было.

«Когда её совсем не ждёшь…» — на этих словах радиодинамик резко замолчал, песня прервалась. Было слышно одно только потрескивание.

— Ой, врёшь! — выла Анисья. — Ой, я тебя выведу однажды на чистую воду!..

— Слушай, от твоего крика у нас радио сломалось! — Мирон взялся за колёсико, крутанул. « Внимание, внимание! — громко заговорил динамик голосом Юрия Левитана. — Говорит радиостанция имени Коминтерна. Через несколько минут будет передано важное сообщение».

— Ты, Мирон, смотри… — голосила Анисья, но Мирон цыкнул:

— Тихо!

«Передаём заявление заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и Народного Комиссара Иностранных Дел товарища Молотова Вячеслава Михайловича», — объявил диктор. И затем — другой, заикающийся, совсем не артистический голос: