Житие одной бабы

- Ну, какое дело! Приходи, так узнаешь. Костик ничего не ответил и повел лошадей; Прокудин тоже хлопнул вожжой и поехал ко двору.

Поужинал Костик, надел тулуп и пошел к Прокудину. Все уж спали; он стукнул в окно масляницы; Прокудин ему отпер. Костик, не поздоровавшись, сел и спросил:

- Ну, какое там дело?

- Погоди, прыток больно. Вот выпьем да капусткой закусим, тогда и дело будет.

Выпили и закусили.

- У меня, брат, нынче все как-то живот болит, - сказал Прокудин.

- Ты говори, дело-то у тебя какое до меня? - отвечал Костик.

- Такое дело, что жаль мне тебя, старого друга: вот какое дело!

- Благодарим, - отвечал Костик совершенно серьезно.

- Право.

- Да я ж тебя и благодарю.

- Хоть мне и не надобен твой капитал и не под руку он мне, - сла-ть господи, свой достаток есть, - ну, одначе, вижу, что надо тебя приютить в товарищи.

Костик молчал. Он смекал, что Прокудин что-то надумал.

- Выпьем-ка по другому, - сказал Прокудин. Выпили.

- Еще одну.

И еще по одной выпили.

- Только вот что, - сказал Прокудин.

- Что?

- У меня есть до тебя просьба. Да вряд, парень, сослужишь.

- Говори, какая такая просьба?

- А если как сослужишь, то не то, что то есть вот эта конпания, - это: тьфу! (Прокудин плюнул), - а по гроб жизни тебя не забуду. Что хочешь, во всем тебе не откажу.

- Да говори, говори.

- Словом скажу: считаться не будем, как услужишь.

- Да полно калякать-то: говори, в чем дело. Прокудин воззрился в Костика, помолчал и потом тихонько сказал:

- Парня хочу женить.

- Ну.

- Невесту надоть достать.

- Что ж, есть на примете, что ли?

- Есть.

- Девка?

- 3намо, девка.

- Знамо! А может, вдова.

- Девка.

- За, чем же дело стало?

- Да за тобой.

- Как за мной?

- Гришутка парень смирный да непоказной. Из наших ему невест не выберешь: все сорви-головы девки.

- Стало, из чужих насмотрел?

- Из чужих.

- Дальняя, откуда?

- Нет, сблизу. Да не в том штука. А тебя надо просить: ты парень ловкой; без тебя этого дела не обделаешь.

- Да чия ж такая будет эта девка?

- А вот выпьем, да и скажу.

Выпили по четвертому стакану. В голове у Костика заходило. Он закурил трубку и спросил:

- Ну, чья?

- Да что, брат! не знаю, и говорить ли? И тебе, должно, этому делу не помочь. А уж уважал бы я тебя; то есть вот как бы уважал, что на век бы ты пошел. Только что нет, не сдействуешь ты, - говорил Прокудин, выгадывая время, чтобы Костика покрепче разобрало вино и жадность. - А ты ловок, шельма, на эти дела!

- Да говори! - крикнул Костик. - Знаю я эту девку, что ли?

- Знаешь, - отвечал, прищуривая глаза и улыбаясь, Прокудин.

- Кто ж она такая?

- Честная девка.

- Честная! да откуда?

- Из хорошей семьи, из разумной.

- Как ее звать?

- Настасьею. Догадался, что ли? А по батюшке Борисовной, коли уж ты нонеча недогадлив стал.

Костик захохотал.

- Это-то дело! - вскрикнул он. - Ну, дело! Это дело все равно что сделано.

- Ой?

- Разумеется.

- Не врешь, парень? - проговорил Прокудин, улыбаясь и наклоняясь к Костику.

- Разводи толковище-то!

Они поцеловались, и еще по стакану выпили, и еще, и еще, и так весь штоф высушили. Не мог Костик нарадоваться, что этим дело разъяснилось. Он все думал, что не имеет ли Прокудин какого умысла принять его не в половину, а на малую часть или не загадает ли ему какого дела опасного. С радости все целовался пьяный брат, продавши родную сестру за корысть, за прибытки.

III

Костик недолго собирался. На другой же день он вызвал сестру в чулан и объявил ей свою волю. Девка так и ахнула.

- Это за гугнявого-то? - спросила она. - Что это вы, братец! шутите?

- Не шучу, а ты пойдешь за него замуж. Сегодня Прокудин господам деньги взнесет.

- Я не пойду, братец, - тихо отвечала робкая Настя; а сама как полотно белая стала.

- Что-о? - спросил Костик и заскрипел зубами. - Не пойдешь?

- Не могу, братец, - отвечала Настя, не поднимая глаз на брата.

- С чего это не могу? - опять спросил Костик, передразнивая сестру на слове "не могу".

Настя молчала.

- Говори, черт тебя абдери! - крикнул Костик.

Настя все молчала.

- Стой же, девка, я знаю, что с тобой делать!

- Не сердитесь, братец.

- Говори: отчего не пойдешь за Григория?

- Противен он мне; смерть как противен!

- Н-да! Вот оно штука-то! Ну, это вздор, брат. С лица-то не воду пить. Это не мадель - баловаться.

- Братец! Голубчик мой! Вы мне наместо отца родного! - крикнула Настя и, зарыдав, бросилась брату в ноги. - Не губите вы меня! Зреть я его не могу: как мне с ним жить?..

- Молчать! - крикнул Костик и, оттолкнув сестру ногою в угол чулана, вышел вон. А Настя, как толкнул ее брат, так и осталась на том месте, оперлася рукой о кадушечку с мукой и все плакала и плакала; даже глаза у нее покраснели.

- Что тебе, Настюша? - спросила ее Алена.

- Ох, невестушка милая! что они со мной хотят делать: за Гришку за Прокудина хотят меня выдать; а он мне все равно что вон наш кобель рябый. Зреть я его не могу; как я с ним жить стану? Помоги ты мне, родная ты моя Аленушка! Наставь ты меня: что мне делать, горькой? - говорила Настя, плачучи.