Житие Сергия Радонежского

Существует косвенный признак того, что Рублевская «Троица» в 1412 г. уже существовала и находилась в Троице–Сергиевом монастыре. Имею в виду любопытную судьбу писца Лествицы 1412 г. Варлаама, который трудился в «обители преподобнаго игумена Сергиа» и сделал запись об освящении церкви 25 сентября 1412 г. (Троиц. № 156. Л. 252). В приписке он называет себя «странным» (т. е. странником, пришлым). С другой стороны, Т. Б. Ухова считает заставку рукописи «чуждой канону Троицкого монастыря» и связывает ее с традицией новгородского монастыря Рождества Богородицы на Лисичьей горке; таким образом, Варлаам, предполагает исследовательница, являлся новгородским мастером, выходцем из Лисицкого монастыря[145]. Развивая эти наблюдения, А. Г. Бобров приходит к выводу, что Варлаам–писец, монах Лисицкого монастыря, являлся тем самым игуменом Лисицкого монастыря, который упомянут в приписке Тактикона Никона Черногорца 1397 г., а в 1410 г. был избран Новгородским архимандритом (и оставался им до 1419 г.) [146]. Через Варлаама и Лисицкий монастырь можно протянуть связующую нить и объяснить появление на створках Софийского панагиара 1435 г. (при владыке Евфимии, бывшем игумене Лисицкого монастыря!) гравированного изображения Святой Троицы, иконографическая композиция которого чрезвычайно близка к «Троице» Андрея Рублева![147]

В заключение суммируем все сведения об Андрее Рублеве, записанные в Троице–Сергиевом монастыре в XV веке. Древнейшие известия о Рублеве принадлежат Епифанию Премудрому и включены писателем в Троицкую летопись (см. выписки Н. М. Карамзина). Пахомий Логофет упомянул о величайшем русском иконописце в Третьей редакции Жития Сергия, в рассказе об основании Андроникова монастыря: «По времени же бывшю игумену Александру, ученику предпомянутаго игумена Савы, и другому ученику, Андрею именем, иконописцю преизрядному, всех превъсходящи мужей добродетелным житьем, и прочий мнози ученици его, създаста въ обители себе церковь каменну красну зело, и подписаниемъ чюдным украсишя ю в память святыхь отець своихъ, еже и доныне зрится въ славу Христу Богу» (РНБ, F. I. 306. Л. 95 об.) Третья редакция Жития Сергия создана Пахомием около 1442 г.

Другое известие об Андрее Рублеве Пахомий включил в Житие Никона Радонежского, в рассказ о росписи каменного Троицкого собора: «Събравъ бо живописци мужи въ добродетели съвръшеньных, Данила именемь и спостника его Андреа и некых с ними. И абие делу касаются и зело различными подписанми удобривше ту, могуща всех и доныне зрящихъ удивити, последнее се рукоделие на память себе оставльше. И яко съвръшише вся, нечто мало пребывше, абие съмиреный Андрей оставль сию жизнь, къ Господу отиде, таже и съпостникъ его Даниилъ, оба добре поживше и въ старости велице бывше, благий конець приаше. Егда бо хотеаше Даниилъ телеснаго съуза разрешитися, абие видить възлюбленнаго ему Андреа въ радости призывающа его. Он же яко виде, его же желаше, зкло радости исполнився и братии предстоащимъ сказааше постника его пришествие. Видеша же братьа сихъ преставление, познаше, яко сего ради въскоре хотяше подписанми церковь ону украсити, за еже разумети ему духовнихъ онех мужи преставление, тем же и благодать ему велию исповедаху» (Троиц. № 116. Л. 417 об. — 418; по филиграням рукопись датируется 1443—1445 гг.).

Часть II. Троицкая литературная школа

Яко же бо нелѣпо и не подобает житиа нечистивых пытати и писати, сице не подобает житиа святых мужъ оставляти, и не писати и млъчанию предати, и в забытие положити. Аще бо мужа свята житие списано будет, то от того плъза велика есть и утѣшение вкупѣ списателем, сказателем, послушателем; аще ли же старца свята житие не писано будет, а самовидци и па–мятухи его аще будут преставилися, то каа потреба толикую и таковую пльзу в забытии поло–жити, и акы глубинѣ млъчанию предати. Аще не писано будет житие его, то по чему вѣдати не знавшим и не видавшим его, каковъ былъ, или откуду бѣ, како родися, и како възрасте, и како пострижеся, и како въздръжася, и како поживе, и каковъ имѣ конець житию. Аще ли будет писано, и сие нѣкто слышавъ, поревнует въслѣд жития его ходити и от сего приимет плъзу. Пишет же и Великий Василие: «Буди ревнитель право живущим, и сих житие и дѣание пиши на серд–ци своем» (Епифаний Премудрый. Предисловие к Житию преподобного Сергия Радонежского).

Глава 1. Епифаний Премудрый

В Епифании, как писателе, встречаем два условия, которые редко соединялись в наших позднейших агиобиографах: он обладал литературным талантом, вооруженным обширной начитанностью, и был близким свидетелем событий, которые описывал, или знал их из верных источников. Притом в его литературном положении была особенность, не существовавшая позднее: он писал в то время, когда стиль житий у нас только еще устанавливался, не затвердев в неподвижных холодных формах, потому его витийство не знает границ и часто подавляет фактическое содержание… (Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 112).