Житие старца Паисия Святогорца

Старец Паисий часто созерцал Нетварный Свет, но известно много случаев, когда разные люди видели и то, как сам он светится Нетварным Светом.

* * *

Письменное свидетельство иеромонаха Максима (Псилопулоса), старца кельи Введения во храм Пресвятой Богородицы на Керасье Святой Афонской Горы: «Был праздник Преображения Господня — 6 августа 1977 года. Старец Паисий с вечера пришел в келью на Капсале, где я тогда жил. У меня в гостях были два преподавателя богословия: господин Г. Дилбоис и господин Афанасий Вистас (ныне монах Арсений, насельник нашей кельи). На Всенощном бдении Старец пел по-монашески, умилительно. Потом мы накрыли стол, а после трапезы он стал собираться к себе в келью. Солнце еще не всходило. Прощаясь с ним, я увидел, что его лицо сияет в буквальном смысле "яко свет". Он излучал белый Свет. Этот Свет не слепил. Он был подобен свету автомобильных фар сквозь густой туман. Сперва я не обратил на это внимание. Мне пришел помысел, что, может быть, этот Свет — дар, который Бог послал с Неба ради праздника Преображения. Я успокоился.

Двух своих гостей я попросил проводить Старца до кельи пророка Илии. Когда они вернулись, я услышал, как они говорят между собой: "Что же это был за Свет?" И меня они стали спрашивать: "Вы ничего не заметили в лице Старца Паисия?" Я сказал: "Заметил". И они подтвердили, что лицо Старца было сияющим и освещенным, но каким-то другим Светом, не похожим на свет солнца или звезд.

Итак, мы втроем убедились в том, что Преобразившийся Господь увенчал Светом Своего раба Паисия, подвизавшегося ради того, чтобы преобразить себя самого. И мы прославили Господа, Который прославляет прославляющих Его. Самому Старцу Паисию ни я, ни мои знакомые не стали ничего говорить. Мы стеснялись, колебались, не знали, как ему об этом сказать... Он так и ушел на Небо, не узнав о том, что мы, ничтожные и недостойные, удостоились увидеть его в Свете Преображения. Мы уверены, что сейчас он пребывает в Свете Божия Царства».

* * *

Письменное свидетельство одного брата с просьбой не называть его имени: «В конце августа — начале сентября 1984 года с моим духовным братом и его Сыном шести-семи лет мы приехали на Святую Гору и остановились в монастыре Кутлумуш. Архондаричный принес нам обычное угощение и показал нашу комнату.

Занеся в комнату вещи, мы вышли на балкон, с которого открывался прекрасный вид. Вдали виднелся Иверский монастырь, а между ним и Кутлумушем — маленькая келья отца Паисия — "Панагуда". Было около половины четвертого пополудни. Солнце ярко освещало все вокруг, заливало светом горизонт. Мы с другом говорили о всякой всячине и наблюдали за его шустрым сыном, который пытался забраться на решетку, огораживающую балкон.

Вдруг я увидел, как из окон кельи отца Паисия исходит свет. Этот свет был не таким, как свет солнца. Он был сильней, чем солнечный, и отличался от него по структуре: более прозрачный, более чистый, с золотым и одновременно голубым оттенком.

Этот чудесный Свет исходил из кельи Старца около десяти минут. Все это время я спрашивал себя, хорошо ли я вижу и, вообще, в порядке ли у меня с головой. Я продолжал беседовать с другом, но одновременно наблюдал за этим Светом, не говоря о том, что вижу. Я был потрясен и решил оставить это видение "для себя".

В последний раз я посетил Старца Паисия в конце сентября 1993 года. Он был уже совсем без сил, очень изможден. Когда мы беседовали, помысел стал настойчиво говорить мне, чтобы я рассказал о чудесном событии — то есть о видении Света из его кельи в 1984 году. Когда я Старцу об этом рассказал, его лицо изменилось. Оно стало очень радостным. Через несколько секунд он смиренно и как бы смущаясь сказал: "Бывает много всякого, но мне неполезно рассказывать об этом другим". Уходя, я попросил у него благословения рассказать об этом случае. Он ответил: "Да ладно тебе, благословенная душа, зачем это нужно?"»

* * *

Высокопреосвященнейший митрополит города Ксанфи господин Пантелеймон рассказывает о следующем случае, очевидцем которого он был: «Однажды я остался ночевать у Старца в "Панагуде". Была глубокая ночь. Мы совершили Утреню в храмике кельи, потом начали Литургию. Я служил как священник, а Старец Паисий пел на клиросе. Не могу описать ту полноту благословения, которую ощущал. Литургия подходила к концу, пришло время Божественного Причащения. Когда я вышел с Чашей, Старец со многим благоговением и робостью подошел к Царским вратам, чтобы причаститься. Совершая поклон перед Чашей, он снял скуфью, и волосы упали ему на плечи. Я поразился: на его лице было явное знамение Божественного изменения. Его лицо стало светлым, оно излучало радостный яркий Свет. Это Божественное мерцание было для меня необычным. Мне стало как-то сладко, я не хотел ничего говорить. Я сохранил в своем сердце светоносный образ Старца, готовившегося принять в себя Господа Славы подобно драгоценному дару. Сейчас я рассказываю об этом другим, потому что этот случай принадлежит не только моему недостоинству, но и всем тем, кто ищет утешения у его светоносного лица».