Житие старца Паисия Святогорца

Однажды Старец почувствовал особое теплое чувство, необъяснимое утешение и очень сильную любовь к Пресвятой Богородице. Он удивился, не зная, что это значит и почему его посетило такое утешение, — и записал дату этого события[69]. Позже он узнал, что в тот самый день скончалась его мать, которую он любил чрезвычайно, но оставил ради любви ко Христу и к Пресвятой Богородице. Этим утешением Матерь Божия словно говорила Старцу: «Не расстраивайся, твоя Мать — это Я». Божия Матерь, если можно так выразиться, усыновила Старца с того времени, как он стал монахом. Кроме этого, Старец удостоился неоднократно видеть Пресвятую Богородицу, беседовать с Ней и даже принимать пищу из Ее Пречистых рук.

Имя Казандзакиса

Старец и два других Синайских отца поднялись на вершину святой Екатерины, чтобы отслужить там Божественную Литургию. После Литургии отцы начали спускаться вниз, а Старец подошел к скале, на которой когда-то написал свое имя богохульный писатель Казандзакис[70]. Зубилом Старец сбил с камня имя этого известного безбожника. Он считал неприличным, чтобы паломники видели на святой вершине Синайской Горы имя этого богохульника — «скверну безбожия на месте святе»[71].

Один из спускавшихся отцов — родом с Крита — услышав, как Старец бьет зубилом по скале, подумал, что он поправляет камни на тропе и стал его торопить: «Эй, отец Паисий! Оставь ты эту тропинку! Пойдем вниз». Старец с улыбкой ответил ему: «Что могу — то делаю, батюшка...»

Испытывая отвращение к Казандзакису из-за его безбожия и богохульств, Старец не желал ни видеть, ни слышать его имени.

Недопущение до причастия и божественное утешение

В один из воскресных дней Старец увидел из своей кельи, как на Святую Вершину поднимаются паломники. Заметив среди них священников и поняв, что будет служиться Божественная литургия, Старец пошел вслед за ними. На вершине он поисповедовался священнику в том, что накануне, то есть в субботу, он «не постился» — а именно, добавил себе в пищу ложку растительного масла, не зная о том, что на вершине будут служить Литургию. Притом, что всю предшествовавшую неделю Старец провел в сухоядении и масла не вкушал, священник не разрешил ему причащаться. Старец смиренно послушался и не стал подходить к Святой Чаше, однако почувствовал такое утешение и Благодать, словно причастился.

Невидимая брань и невыразимые состояния

В письме с Синая от 1 марта 1964 года Старец пишет: «Бес часто тревожит меня, несмотря на то что я довел свою плоть до изнеможения. Благодарю Матерь Божию за то, что Она не гнушается мной, но всегда мне помогает.

Всеблагий Бог попускает искушения для того, чтобы мы подъяли подвиг — после которого будем увенчаны неувядаемым победным венцом. Несколько дней назад в исихастирии диавол сильно волновал меня. Эта брань продолжалась почти неделю, как раз в то время, когда я готовился причаститься на Божественной Литургии, которая должна была совершаться на Святой Вершине. Благодарю Благого Бога за то, что Он меня сохранил — брань была такой сильной... После этой борьбы Благий Бог — поскольку Он меня уберег — удостоил меня причаститься на Святой Вершине. Весь тот день после Причастия я испытывал такую радость, что не могу описать. Я рассыпался в прах от великой любви Божией и чувствовал Его присутствие близ себя. Поэтому враг диавол и вел против меня такую напряженную брань — желая лишить меня этого духовного радования, которое дало мне силы на долгое время...»

Синайский подвижник жил уже жизнью бесплотных Ангелов.«Един, в себе в безмолвии глаголяй Богу... непрестанными же молитвами и ко Богу близостию[72]». Он был пленен Божественным рачением. Его молитва была непрестанной — как и его дыхание, она не прерывалась даже во сне. Как младенец материнским молоком, он питался Божественной Благодатью, он на опыте отчетливо переживал присутствие Божие, а также те великие события, которые произошли на Синае в эпоху Пророка Моисея. Позже он в таких словах описывал пещеру пророка: «Вся гора, скалы стали мягкими, как тесто — "схождения ради Божия на ню во огни[73]". Поэтому в пещере и остались отпечатки от спины пророка Моисея».

Как сказано выше, комментируя чудесное Божественное посещение, которого он удостоился в Эсфигмене, Старец говорил: «На Синае я переживал более высокие состояния, но другим образом».

Не желая открывать, что именно он пережил там, на горе Боговидения, Старец ограничился лишь намеком. Несомненно, синайские события были чем-то подобны эсфигменским, но проявились в большей степени, поэтому Старец и связывал их между собой.