Житие тщеславного индивида

В беседе за рассуждениями о методах подбора людей на должности – проблема для нас колоссальная! – мы не дошли до противоречия, в которое попал Немцов. А чуть позже, на встрече с работниками культуры Нижнего Новгорода, Борис сам заговорил о нём. Как представитель президента он призван проводить в жизнь его указы. Но как быть, если ты не согласен с их сутью? Выбор, прямо скажем, не менее жестокий, чем стоял недавно перед офицерами: выполнять приказ или действовать в согласии с совестью?

Безусловно, говорил он, в том, что глава администрации назначается президентом и подотчётен только ему, есть рациональное зерно. Так проще осуществляется единоначалие, без которого, как все теперь убедились, реформы так и не доберутся до жизни. Но попадись на должность человек без внутренних сдержек совести, он будет стремиться, главным образом, потрафить «большому шефу», до нужд ли ему региона, конкретных людей?

Выход? Немцов видит его в том, чтобы глава администрации избирался всенародным тайным голосованием. В этом случае избиратели вольны и оказать доверие, и отказать в нём. Что касается проведения воли президента на места, на то и «око государево». Однако для этого нужен закон, и Борис готов работать над ним. А пока…

– Пока надо привыкать быть законопослушными. Всем. Без этого мы так и не выскребёмся в цивилизованный мир.

В бедламе бесчисленных хлопот, свалившихся на Немцова в первые дни исполнения им новой должности, для приватной беседы с корреспондентом «Культуры» он едва смог выкроить полтора часа. Но разговора по принадлежности газеты так у нас и не получилось. Начиная, мы тут же сползали в пучину жизни, полную больших и малых, мелочных и неразрешимых забот о хлебе насущном. Меня это мучило, думал, не умею держать собеседника в русле заданной темы, а кому из читателей интересны сомнения молодого политика насчет власти и земли, выборов администраторов. Но вот состоялась встреча Бориса с работниками культуры и творческой интеллигенцией города, и вопросы-то оказались те же! Не о тонкостях репертуарной политики театров, и не о светотенях в живописи. А опять же о ценах на хлеб и картошку, о квадратных метрах площади в библиотеках, о сотках под огороды, будь они неладны!

Такова жизнь? Наверно. И все-таки мы привыкли уповать не столько на себя – этому надо опять учиться – сколько на окружающих, на возглавляющих общество, дело. Попробуем ещё раз жить с надеждой на таких как Немцов – молодых, красивых, говорящих правду.»

27. Приглашение

Всю неделю до выхода в свет газеты Борис приставал ко мне с просьбами и даже требованиями дать ему прочитать, что у меня получилось. А я помнил слова Алексея Суркова, у которого брал интервью ещё в 1966 году для книги «Биография края моего». Тогда я по молодости и по незнанию не согласовал окончательный текст с поэтом, и он выговорил мне за это. А на мои слова: «но вы же это говорили, вот у меня дословная расшифровка беседы», Алексей Александрович сказал: «Запомни, дружок, если хочешь оставаться в профессии, что слова, сказанные и напечатанные – совершенно разные вещи. И не всё сказанное должно быть написано». И мне было очень жаль, что и Немцов убоится некоторых своих слов, главных для меня в материале, и я всячески увиливал от его настойчивости, сказав в конце-концов:

– Слушайте, я же профессионал в своём деле и давайте договоримся так: если в материале окажется что-то, за что вам будет стыдно или неловко, вы больше никогда не согласитесь на любую мою просьбу. А если всё окажется как надо, вы больше никогда не будете приставать ко мне с просьбами прочитать материал до публикации.

Борис остался недоволен моей неуступчивостью, что-то пробурчал насчет закона о печати. Зато при встрече через несколько дней после выхода газеты, снисходительно поблагодарил:

– Нормально, слушайте, получилось. Спасибо. Больше не пристаю.

Журналисты обычно следят за публикациями друг друга, и дело кончается тем, что каждый начинает читать только того, кто ему интересен – тематикой ли, языком, или умением подать материал. Поэтому мы любим какие-то определенные издания или – даже в нелюбимых – каких-то авторов. Скажем, до перестройки и в начале неё мне нравился публицист Иван Васильев, и только ради него я выписывал журнал «Наш современник», в «Новом мире» ловил каждую публикацию Николая Шмелёва и Александра Ципко, в «Литературке» упивался очерками Юрия Черниченко и Георгия Радова. И как славолюбивый человек, радовался, что многие из коллег читают и меня и даже хотят видеть на страницах не только «Совкультуры», но и в своих изданиях. Поэтому заказы идут из журналов «Октябрь», «Театральная жизнь», газет «Литературная Россия» и «Московские новости».