Житие Ванюшки Мурзина или любовь в Старо-Короткине

Нина Акимовна была молодой красивой блондинкой, на Ивана посмотрела радостно, а за ней весь стол на него воззрился, и пошло: «Великолепно!», «Античность. Мирон!», «И гармонично, товарищи, гармонично. При росте метр девяносто шесть высота скрадывается…» – и так далее и тому подобное, пока Иван не подал голос:

– Прошу направить в танковые войска!

За столом опешили, а потом врач, старик, который Ивана произвел в гренадеры, удивленно сказал:

– Что вы, голубчик, какие танковые войска? Вы в башню-то не влезете.

Иван понурился и посмотрел на усталого капитана, который тоже печально развел руками. Вот тебе и танковые войска!

14

Однако и до пехоты, царицы полей, не добрался Иван Мурзин, призывник из обской деревни Старо-Короткино. Когда прибыли в Ромск, опять долго мудрили над Ванюшкой врачи и майоры с капитанами, пока не вышло уже совсем чудное решение: служить Ивану Мурзину в военно-строительном отряде, да еще и в самом городе Ромске. Отчего так получилось, непонятно: трое других старо-короткинских призывников – и образование поменьше и физподготовка другая – пошли, себе на удивление, круто в гору. Тракторист Аркадий Ненашев, например, попал в артиллерию, Петька Сопрыкин – в танковые войска. Так что один как перст оставался Ванюшка в Ромске – городе старинном, ученом и веселом от молодого студенческого народа, которого было, как говорили, пятьдесят тысяч.

Серьезный, медленный, печальный, но ко всему готовый, вышел Иван на первое построение, когда будущие стройбатовцы прибыли в часть, чтобы пройти – так им объяснили – курс молодого бойца. Поставили Ванюшку, конечно, правофланговым, велели держаться прямо и браво, после чего Иван принялся хмуро наблюдать за молодым и поджарым старшим лейтенантом, который по-журавлиному расхаживал перед неровным и разномастным строем призывников, а за старшим лейтенантом, на голову ниже, поспешал старшина – загадочная личность, по разговорам старо-короткинских мужичков, главная в армии. Они ходили до тех пор, пока на плацу не стало тихо, затем старший лейтенант нарочно негромко заговорил:

– Новая и трудная жизнь начинается, товарищи! Все для вас будет новым, все для вас будет трудным, за что ни возьмешься, чего ни коснешься. – Старший лейтенант, казалось, улыбнулся. – Вам не только потому будет трудно, что тяжела сама армейская служба, а потому, что жизнь, вся жизнь станет другой. Вместо отца и матери – старшина, вместо директора школы или председателя колхоза – старший лейтенант Семенов, то есть я. Все-все другое! Во всем поворот на сто восемьдесят градусов! Питаться будете по-другому, спать иначе, ходить по-новому, мыслить, разговаривать, петь песни… Другая жизнь, военная жизнь начинается, товарищи!

Он правду говорил, старший лейтенант Семенов. Небо и земля оставались на прежних местах, закаты и восходы совершались вовремя, картошку, гречку, мясо и капусту ели, пили из бачков вкусную, пахнущую Обью воду, но все, как и обещал старший лейтенант, было другим, непонятно и неведомо почему. Дома Иван Мурзин без будильника вскакивал в половине шестого утра, хотя ложился в час ночи, а на военной службе в шесть тридцать, со скрежетом зубовным заставлял себя выбираться из-под хлипкого одеяльца, хоть засыпал в одиннадцать ноль-ноль; дома, забравшись в чащу Гусиного озера, Иван по два часа стоял пугалом с удочкой в руках, а на военной службе через пять минут после команды «смирно» ужом перекручивался от желания почесать нос, пятку или поясницу. Дома… Эх, да что там вспоминать!

Ванюшка Мурзин – опытный тракторист, человек со средним образованием, умеющий читать английские романы, да еще с математической шишкой – поначалу растерялся, когда после окончания курса молодого бойца подвели его в солнечный день к желтой с красным машине, затаенно прижавшей к груди что-то похожее на кулак.

– Ваша машина, Мурзин, – сказал старший лейтенант Семенов. – На освоение – неделю!

Груднику понятно, что в армии действительно все было другим, если Иван Мурзин не признал в желто-красном богатыре знакомый ему по учебникам экскаватор да еще и бульдозер на гусеничном ходу – одну из самых современных и сильных машин. Как мечтал о таком чуде председатель колхоза Яков Михайлович, как ловко и умно примеривали они с Ванюшкой желто-красного к неотложным колхозным делам: рыть траншеи для силоса, ворочать землю под фундаменты жилых домов, похожих на городские, осушать богатые земли… И вот она стояла, эта машина, которой колхоз не увидит, можеть быть, и через пятилетку, и веселый «штатский» водитель, обязанный в недельный срок обучить Ивана, говорил серьезно:

– Прислушайся к машине! Прислушался? Нет такого подозрения, солдат, что зажигание барахлит? А? Третий цилиндр…

Иван взял штатского за пуговицу, подержал, чтобы тот успокоился, затем протяжно сказал:

– Срок – минута! Тащи описание машины! Струхнувший водитель книгу принес через полминуты, протягивая Ивану, хотел что-то сказать, но не решился, а незаметно попятился к машине, чтобы заглушить мотор, раз уж не удалось опозорить Ивана на всю жизнь: не было зажигания у дизельного мотора.