Жития Святых — месяц июнь

— Справедливо ты Аполлона назвал таким именем, ибо оно означает — погубитель [7]: прилагая к нему сердце свое, ты губишь душу свою, и не только свою, но и тех, кого заставляешь поклоняться ему; но знай, что пребывающий на небесах истинный Бог взыщет от рук твоих души тех людей, которых ты погубил, заставляя их поклоняться идолам. Каков же был нечестивый Аполлон, — об этом я тебе сейчас расскажу: он был, как и ты теперь, невоздержен и объят нечистой любовью к одной жене, по имени Дафна [8]; он ей давал много золота, но обещанного от нее не получил. Итак, я спрашиваю тебя: скажи мне, — какой же он бог, если, будучи охвачен плотской любовью, не мог достигнуть расположения у той женщины, которую весьма любил? Как же ты можешь в чем-либо надеяться на него? Поистине все это, повествуемое между вами, достойно смеха, а многое достойно даже и плача: в самом деле, скажи мне, тому ли Аполлону ты поклоняешься как богу, которого даже мерзкая и исполненная всякой нечистоты блудница вменяла за ничто и плевала на лицо его? Видишь ли, сколь достойны плача ваши нечестивые дела!

Услышав это, Максим сказал слугам, избивающим мученика:

— Поворотите его на спину и бейте по животу.

Тогда Афанасий, начальник воинской стражи, сказал святому:

— Повинись правителю, — ведь разве ты не чувствуешь, как все тело твое покрывается ранами?

Святой на это сказал:

— Послушайся лучше меня, советник диавола и слуга его, и лучше посоветуй сам себе и игемону своему, — как бы поскорей убедить блудницу Дафну, чтобы она согласилась жить блудно с богом вашим Аполлоном и исполнить его желание, чтобы он, разжигаемый любовью и не получая исполнения своего желания, не погиб бы жестокой смертию — я же имею одного советника — Господа нашего Иисуса Христа.

Тогда мучитель приказал принести железную доску и сказал слугам:

— Раскалите ее посильнее на огне и положите сюда этого хулителя наших богов.

Блаженный, услышав это, сказал:

— Находящийся в геенне твой Аполлон благодарит тебя за то, что ты еще более усиливаешь тот геенский огонь, в каком он теперь страдает; он воздаст тебе за это тем, что и ты вместе с ним будешь низвержен во тьму кромешную, — тогда и я посмеюсь над тобой, нечестивый благодетель Аполлона.

Когда мучившие блаженного, едва совсем не сжегши его, все-таки ничего не добились, и не могли ни льстивым советом обольстить раба Божьего, ни муками убедить его оставить веру во Христа, тогда игемон приказал воинам отвести святого, уже столь измученного, в отдельное темничное помещение и оставить его там совершенно одного, без всякого ухода за ним, — и при этом он добавил:

— Пусть никто из нечестивых христиан не называет его блаженным, ибо, беззаконно надругавшись над нашими богами, вот теперь он подвергся великим мукам.

Но святой Дула пребывал в той темнице, непрестанно славословя Бога и молясь, — да даст Он ему совершить добрый подвиг мученичества.

По прошествии пяти дней, Максим сев снова на судилищное место, спросил:

— Жив ли всезлобный последователь нечестивого христианского мудрования? Приведите его сюда!

Военачальник Афанасий на это ответил:

— Он очень тверд в исповедании своего учения и при том так бодр, что как будто не имеет ни одной раны на теле своем.

И при этом он повелел ввести мученика. Игемон, увидев, что все тело святого Дулы невредимо и что лицо его сияет, сказал воинам:

— О окаянные стражи! Не приказывал ли я вам, — чтобы вы не лечили его и не заботились об нем?

На это Пигасий, начальник нотариев, ответил:

— Клянемся величеством твоим, что согласно твоему повелению, мы содержали его в внутреннейшей части темницы и что на шее его все время висело железное изображение Геркулеса [9], тяжестью в триста литр [10]; каким же образом он теперь совершенно здоров, — этого никто из нас не знает.

Тогда святой мученик сказал:

— Безумный игемон! Это — Христос мой исцелил меня и дал моему телу здоровье и крепость для перенесения даже и тех мук, которым ты сейчас снова подвергнешь меня; и это Он сделал для того, чтобы ты познал, что Бог наш — есть Врач, Который дивным образом исцеляет уповающих на Него людей, — а также и для того, чтобы я принял сугубый венец мученичества, а ты бы был подвержен сугубой вечной муке; ведь если бы ты ради своего Аполлона претерпел такие мучения, — разве тогда этот твой Бог мог бы исцелить тебя так же, как исцелил меня мой Христос?

На это игемон, разъярившись, ответил:

— Так как человек этот не перестает со злобой хулить наших богов, то налейте на голову его масла и зажгите его.

Мученик на это сказал:

— Если ты сожжешь мне мозг, то чего этим достигнешь? Выдумай лучше иные муки.

Игемон после этого приказал вложить в ноздри мученика множество горчичных семян.

Тогда святой Дула произнес:

— Смеюсь и теперь над всеми твоими истязаниями!

После этого игемон приказал слугам как можно сильнее бить святого железными когтями по хребту, и при этом поливать его язвы крепким уксусом и растирать острыми черепками.

Когда все это, по приказанию Максима, совершалось, святой страстотерпец так молился: