Жития Святых — месяц ноябрь

Епископы, прибывшие с востока, потребовали, чтобы была приведена в суд сама женщина, которая и обличила бы Григория пред всем собором. Но обвинители возразили:

— Как же она может обличить его, когда она — бесноватая? С тех пор, как она согрешила с епископом, ее мучает бес.

Однако бесноватую привели на собор. Два человека держали ее и она, потеряв от недуга разум, не сознавала, где находилась.

— На суде, — сказал папа, обращаясь к клеветникам, — не допрашивают бесноватых и безумных, но вы, несчастные, должны сказать истину.

— Мы уже сказали ее, — отвечали они, — теперь допрашивайте самого обвиняемого, что-то он скажет о себе.

Тогда святой Григорий, вздохнув из глубины души, сказал:

«Восстали на меня свидетели неправедные: чего я не знаю, о том допрашивают меня; воздают мне злом за добро, сиротством душе моей» (Пс. 34:11–12).

Как только он произнес эти слова псалма, женщина упала, мучимая бесом, и каталась у ног святого, испуская пену и впадая в бесчувствие. Все присутствовавшие пришли в ужас. Но святой, помолившись, сказал:

— Во имя Господа нашего Иисуса Христа и ради святых отцов, собравшихся здесь, выйди, дух нечистый из твари Божией, и пусть женщина, пришедши в разум, скажет истину относительно меня!

Тотчас дух сотряс женщину и вышел из нее. Женщина лежала, как мертвая, но святой взял ее за руку и поднял. Сначала ее спросили, как ее зовут, а затем хартофилакс обратился к ней с вопросом:

— Знаешь ли ты своего епископа?

Она отвечала:

— Знаю очень хорошо, так как много раз видела его, когда он обходил город, посещая нищих, больных и сирот и раздавая обильную милостыню. И сама я, окаянная, не раз удостаивалась получать от него милость.

— Сотворил ли когда-нибудь ваш епископ грех с тобой? — продолжали допрашивать ее.

Вздохнув из глубины сердца и прослезившись, она возвысила голос и воскликнула:

— Жив Господь сил, — он не знал меня никогда, и только два эти лукавые человека, стоящие пред вами, Савин и Крискент, обещанием больших денег заставили меня наклеветать на праведного мужа! Бог воздаст им и за мой грех, за то что они ввели меня в такое злоключение. С тех пор, как эти коварные искусители обошли меня и я склонилась на их речи, я нахожусь в великой напасти: бес вошел в меня и мучает меня доныне.

Сказав это, она поверглась к ногам святого и со слезами говорила ему:

— Помилуй меня, раб Божий, и прости меня, окаянную, тяжко согрешившую пред тобою! Клянусь Господом Богом моим, — я не встану от твоих ног, пока ты не пообещаешь мне прощение!

Он отвечал ей:

— Не наше дело — прощать грехи, а — Единого только премилосердного Бога, а нам должно только умолять Его о прощении прегрешений, — и я буду молить Его, Всеблагого, простить тебе твои грехи.

Епископ поднял женщину с земли. Изумление и страх напали на всех, бывших на соборе, и все благословляли Бога, восклицая:

— Благословен Господь Бог, явивший раба Своего и обличивший ложную клевету!

Папа и все епископы были сильно раздражены на клеветников и начали укорять и стыдить их, а затем приказали разделить их на две части: клириков с Савином и Крискентом и мирян (первых всего было тридцать человек, а последних — восемьдесят), Евдокию, солгавшую на невинного, суд освободил от наказания, как уже ранее наказанную Богом, так как по попущению Его, бес мучил ее уже два с половиною года, — а виновников злодеяния осудили на изгнание: Савина во Фракию, Крискента в Испанию, а прочие клирики с бесчестием сосланы были в Равенну [16] и должны были жить там в заключении и нужде. Мирян — противников Григория суд передал присланному императором сановнику Маркиану, а он посадил их всех в тюрьму, намереваясь впоследствии подвергнуть их тяжким наказаниям; но когда солдаты повлекли их в тюрьму, все они зарыдали и громко взывали к преподобному:

— Помилуй нас, раб Христов, не отдавай нас на лютые муки.

И святой Григорий, бывший человеком крайне незлопамятным, упал на колена пред папою и всем собором и со слезами умолял помиловать его врагов и не наказывать их из-за него; и до тех пор не переставал он молить и плакать, пока все, прослезившись, не сказали:

— Если ты прощаешь их и просишь за них, то мы — обезоружены.