Жюль Верн

Никакой зубрежки! К черту латынь и древнегреческий! К черту старое образование! Глубокие научные и технические знания, вот что следует давать современным молодым людям! Управлять электрическим трамваем сложнее, чем фыркающей лошадью, влекущей фиакр, это все понимают. Управлять мощными центробежными насосами, подъемниками, сельскохозяйственными машинами — сложнее, чем трамваями. Так что пора понять: будущее — это всегда усложнение.

25

К счастью, давно миновало время, когда 16 франков, отданные за сочинения Шекспира, пусть и «хорошо переплетенные, в издании Шарпантье», серьезно подрывали бюджет пишущего молодого человека. Этцель сдержал все свои обещания: гонорары, выплачиваемые им, изменили жизнь писателя.

Однажды Жюль Верн объявил о костюмированном бале.

Конечно, Амьен был заинтригован, а сам Жюль Верн не без некоторого смущения так объяснял ситуацию Этцелю: «Раз уж живешь с провинциалами, приходится подлаживаться под их нрав. Я хотел доставить жене огромное удовольствие…»[41]

Увы, удовольствия не получилось.

«Семьсот приглашений разослано, триста пятьдесят принято».

Гремела музыка, взлетали над садом великолепные фейерверки. Гости целыми толпами появлялись в саду в удивительных костюмах моряков, пиратов, принцесс, дикарей, рудокопов, воздухоплавателей, генералов, сенегальских стрелков, но та, которой бал этот был посвящен, участия в празднике не принимала.

Она лежала в спальне, прислушивалась к музыке и не могла подняться.

«Увы, — огорченно писал Жюль Верн Этцелю. — Онорина так неожиданно заболела. Я просто в отчаянии. Сами понимаете, что-либо отменять было поздно, а устроить такого рода бал в Амьене еще раз… нет, увольте… это немыслимо! И это очень жаль. Вы же знаете, я занимаю в Амьене нейтральное положение, потому мне и удалось собрать у себя поистине блестящее общество; ни одному политическому или промышленному деятелю такое бы не удалось. Денег потрачена тьма. Гости приехали даже из соседних городов, даже из Парижа…»

Сюзанна Лефевр, дочь Онорины, выступила в роли хозяйки.

«Так разбиваются сердца, — огорченно сообщал Жюль Верн Этцелю. И в который раз объяснял: — Я ведь и дал этот бал по той причине, чтобы моя жена и ее дети могли иметь в городе высокое положение, которого они заслуживают. Ну, все-таки теперь их выход в свет состоялся. Хотя, наверное, понимаете, что я сам лично эти четыре тысячи франков потратил бы иначе, скажем, на путешествие…»

26

К сожалению, Онорина чувствовала себя все хуже.

Кровотечение, открывшееся у нее, врачи никак не могли остановить.

Пришлось прибегнуть к переливанию крови — операции рискованной, даже героической по тем временам. Оплатил операцию, как ни странно, Жорж Лефевр — муж Сюзанны. Он же написал Этцелю: «Теперь мы, наконец, надеемся… Бедный муж (это он о Жюле Верне. — Г. П.) находится в ужасном состоянии. Ему не хватило сил написать Вам, и он поручил эту нелегкую миссию мне…»

«Онорина чувствует себя очень плохо, — все-таки написал Этцелю и Жюль Верн. — Для нас ее состояние безнадежно, хотя врачи говорят, что надежда остается. Огромная потеря крови привела Онорину на грань опаснейшей анемии. Переливание крови вроде бы удалось, но на всякий случай ее соборовали…»

И деловая приписка: «Мой брат завтра возвращается в Париж. Он доставит Вам рукопись второго тома "Солнечного мира" (роман «Гектор Сервадак». — Г. П.). В нем осталось поправить стиль…»

27

К счастью, Онорина выздоровела.

Решено было на время перевезти ее в Нант — к родителям Жюля Верна.

Дома, к сожалению, в эти дни постоянно сохранялась нервная обстановка. Капризы Мишеля стали поистине невыносимыми. «В последнее время он как с цепи сорвался, — писал Этцелю Жюль Верн. — Влипает в некрасивые истории, устраивает отвратительные скандалы, без разбора занимает и тратит деньги. Моего сына обуяла какая-то дьявольская гордыня. Он не уважает никого. Он глух к любым замечаниям. Наверное, я вынужден буду пойти на крайние меры…»

Крайние меры действительно были приняты.

По совету господина Бланшара, директора исправительной колонии в Метре, отчаявшийся писатель на целых восемь месяцев отправил сына в указанное заведение…

28

Но работу Жюль Верн не прекращал ни на один день.

«Если мистер Джемс Старр соблаговолит явиться на рудники Эберфойла, то ему будет сделано сообщение, которое не может его не заинтересовать» — такой загадочной запиской начинался роман «Черная Индия».

Эберфойл — это старая, чрезвычайно разветвленная система подземных штолен, штреков, вертикальных и горизонтальных ходов. Когда-то здесь работали сотни, многие сотни шахтеров. Именно Эберфойл — «Черная Индия» — позволял местному населению жить безбедно. Но запасы каменного угля со временем истощились, и теперь инженер Джемс Старр должен выяснить, действительно ли «Черную Индию» следует закрыть навсегда. Оппоненты у него есть. Например, опытный горняк, мастер Симон Форд, помогающий инженеру, убежден, что шахта может еще приносить доход.

Герои спускаются под землю. И вот здесь их ждут всяческие сюрпризы.