Жюль Верн

На одной из главных улиц Парижа открылась маленькая выставка технических новинок — целая коллекция необходимых человеку вещей. Она помещалась в магазине хозяйственных принадлежностей. Ничего особенного — вещи, потребные кухарке: мясорубка, кофейная мельница, нож, снимающий шелуху с картофеля, песочные часы «Модерн», капканчик для мышей. Ничего нового, и в то же время не скажешь, что пред тобою вещи давным-давно знакомые. В конструкцию мясорубки и кофейной мельницы внесли две-три детали, ранее неизвестные. По словам продавца, новая мясорубка приготовляет фарш вдвое мельче и втрое быстрее, а кофейная мельница устроена так, что вы имеете возможность получить кофе любого размола, кто какой любит. А капканчик! В старой мышеловке животное попадало в безвыходное положение, и только. Сейчас животное страдает и мучится. И уйти не может. Правда, тут имеется одно «но»: в этот капканчик могут угодить кошка или собака; вот эта хитроумная деталь устроена так, что с нею надо обращаться осторожно, не то придавит палец и человеку. Ребенку она оторвет палец, размозжит его.

Жюль рассматривал выставленные на прилавке диковинки — «новейшие изобретения», как заявляли продавец и плакаты. А что во всех этих вещах нового? Над чем работала мысль мастера, делающего эти вещи? Раньше они продавались? Да, их можно было купить и десять лет назад, но вещи эти были примитивнее, проще по конструкции и сложнее в пользовании. Теперь наоборот. Не так давно карандаш нужно было очинивать ножиком, теперь появилась машинка; сунешь карандаш в машинку, повернешь десять — двенадцать раз — и готово, пиши. Пользование облегчилось, но то, что дает возможность пользоваться, усложнилось: в этой точилке семь деталей, она могла возникнуть только после того, как некоторое время карандаш очинивался ножиком. Да и карандаш, — давно ли появился он!..

Сперва была обыкновенная лодка, сделанная из дерева. Потом ее заменило, не изгнав из пользования вовсе, парусное судно. За ним пришло паровое. Несомненно, что дальнейшее развитие позволит судну, плавающему на воде, уйти под воду… Так… Ну, а теперь окинем взглядом мостовую Парижа, освободим от лошади коляску, дадим коляске возможность двигаться без помощи лошади… Поднимем коляску на воздух. На воздух? Но может ли что-нибудь подняться на воздух, если это что-то тяжелее воздуха?

Жюль облокотился о прилавок, раздумывая и размышляя. Продавец спросил его — что же ему угодно?

— Неужели вы не хотите подарить вашей жене или матери кофейную мельницу? Так недорого! А капканчик! Простите, но у вас, наверное, водятся мыши! Фи, какая гадость! В течение трех — пяти суток с помощью этого капканчика вы навсегда освободите свое жилье от этих противных грызунов!

Жюль сказал, что он берет капканчик. Мышей у него нет, но эта машинка будет напоминать о… о… как бы это сказать…

— Старой мышеловке, — подсказал продавец. — Когда животное сидело в одиночной камере и ожидало казни.

Жюль покачал головой.

— Не совсем так, но очень близко к тому, о чем я думаю, — ответил он.

Забавно, однако, что мысль человека особенно изобретательна там, где дело касается капканчика! Любопытно — кто придумал эту штучку? Этот человек в потомстве своем непременно даст изобретателя какой-нибудь пушки или яда. Капканчик…

В этот капканчик уже попалось воображение Жюля.

Глава одиннадцатая Таинственный остров

В такой день нельзя сидеть дома: всё в Париже цветет и благоухает, на бульварах поют бродячие артисты, звучат арфы, скрипки и мандолины, двери магазинов открыты настежь, окна прикрыты цветными жалюзи, по торцам мостовой катятся коляски и ландо. Так жарко, что кучеру лень поднять свой бич над спиной лошади, а Жюлю не хочется сказать кучеру: «Остановитесь, мне нужно сойти, — иначе чем я расплачусь с вами?..»

Всё же пора выходить и расплачиваться. Жюль спросил, сколько он должен уплатить за прогулку. Кучер приподнял над головой свой цилиндр и принялся подсчитывать:

— Булонский лес и бульвары до Мадлен — один франк. Двадцать минут ожидания у кафе «Америкен» и полчаса ожидания у Нотр-Дам — один франк. Затем мы ездили к Пантеону, обогнули Люксембургский сад, вы не менее получаса задержались в Сорбонне — еще полтора франка. Потом — площадь Этуаль, оттуда…

— Почему бы вам не догадаться было остановить меня! — воскликнул Жюль.

Кучер надел цилиндр, вынул из кармана своего расшитого позументом сюртука носовой платок, отер им лицо, шею и затылок и, посмеиваясь, продолжал:

— Возле дома, где фирма «Глобус», я ожидал вас двадцать минут. Затем…

Жюль перебил:

— Вы хотите сказать, что ожидания по вашей таксе расцениваются дороже поездки, — не так ли? Остановка дороже движения?

— Совершенно верно, — улыбнулся кучер. С кого же и взять подороже, как не с провинциала, вздумавшего обозревать Париж с высоты двухместного экипажа! Открыто и прямо кучер не говорил этого, но его арифметика сказала именно это, и Жюль с тоской ожидал, когда же кучер закончит перечисление остановок и назовет роковую цифру…