Жюль Верн

8 мая 1856 года путь, ниспосланный Жюлю Верну провидением, оказался путем железнодорожным, которым он отправился в Амьен, где приятель его Леларж должен был вступить в брак с мадемуазель Эме де Виан. Быть может, подумает кто-нибудь, он едет в Амьен с намерением воспользоваться случаем и отыскать там невесту? Это не представляется вероятным, но одно несомненно: он уже готов к тому, чтобы лезть в эту петлю!

8 мая 1856 года он только извещает родных: «В понедельник я еду в Амьен. В этот день мой друг Леларж женится на мадемуазель Эме де Виан».

Из следующего письма (к матери) видно, что в этом, надо сказать, довольно унылом в то время городе, он обрел капуанские наслаждения[37]:

«Я еще в Амьене, где милое гостеприимство семьи де Виан обязало меня задержаться дольше, чем я предполагал».

Надо признать, что обязательство это он принял на себя весьма охотно!

Доверчиво ступил он на землю пикардийского города, не подозревая, что здесь готовится капкан холостяку, считавшему себя неуязвимым. В этом провинциальном окружении не было ничего, что могло бы восхитить его и породить в нем чувство какой бы то ни было неполноценности, лежащее в основе робости. Напротив, он появляется здесь в ореоле столичного жителя. В Нанте — он свой, там его судят, мерят общей меркой, там он чувствует себя пленником ложного стыда, то есть собственных предрассудков. В новой для него амьенской среде он гораздо свободнее, ибо здесь он чужой.

Де Вианы — люди непритязательные, и все они радуются семейному торжеству. Жюль Верн сразу же заразился этим расположением духа, в сущности вполне соответствующим его натуре. Он из тех, кто в карман за словом не лезет, и потому всем приятен. Де Вианы отлично подготовили свое празднество, как это принято в провинции: и в Нанте, и особенно в обожающей гурманство Пикардии. Заразительная, жаркая атмосфера банкетов склоняет его к доброжелательности.

И вот в этой-то праздничной атмосфере возникает перед ним милый полузабытый силуэт! Красивая, даже очень и очень красивая, элегантная, веселая! Каролина всего-навсего переменила имя — теперь ее зовут Онорина! Это сестра сегодняшней невесты — юная вдова. Вдова? Ну и что же! У нее двое детей? Подумаешь!

Онорина очаровывает его, как в свое время Каролина, и по тем же причинам, в которых он себе не сознается. Как не подчеркнуть того обстоятельства, что обе женщины очень сходны по характеру? Каролина была красива, Онорина по меньшей мере не хуже. Каролина смеялась, смеется и Онорина. Госпожа де ла Фюи называет Каролину — может быть, несколько поспешно — юной сумасбродкой. Она могла бы сказать то же самое об Онорине. Скажем, что обе они были очень женственны и легкомысленны, однако это вовсе не исключало в них других качеств, более серьезных, как это доказала жизнь.

Можно поэтому считать, что Каролина и Онорина соответствовали тому типу женщин, к которому был чувствителен Жюль Верн. Как говорил Вилье де Лиль-Адан[38], каждый мужчина ищет в реальности идеальное женское существо, плод его воображения. Однако он видит лишь внешний его облик, не имея возможности овладеть сущностью, заключенной в некую оболочку. Какое же открытие, восхищающее или же разочаровывающее, суждено будет сделать ему с течением времени?

Согласно методу, который ему так хорошо удавался, он в нескольких строчках сделает первый набросок намеченного им плана:

«Семья де Виан, в которую вступает Огюст, очаровательна, она состоит из юной, очень любезной вдовушки, сестры невесты, по-видимому весьма счастливой, и молодого человека моих лет, биржевого маклера в Амьене, который зарабатывает кучу денег и является милейшим парнем, какого только видел свет.

Отец — старый военный в отставке, но он куда лучше, чем обычно бывают эти отставные вояки, а мать — женщина недюжинного ума».

Софи, возможно, будет удивлена: не привыкла она к тому, чтобы ее сын расточал похвалы целому семейству! Такое вступление позволит ему признаться, что в Амьене ему понравился не только вкус хваленого паштета из утки!

«Твоя естественная проницательность подскажет тебе, что за всем этим что-то кроется! Да, признаюсь, что влюблен в двадцатишестилетнюю вдовушку! Ах, почему у нее двое детей! Мне не везет. Вечно мне что-нибудь препятствует. Она вдовствует уже месяцев семь или восемь».