Жюль Верн

Наконец, воспользовавшись амнистией, он смог вернуться в Париж, в то время как многие другие, часто лишь для того чтобы покрасоваться, упорно продолжали оставаться добровольными изгнанниками; таким образом, здравый смысл босеронца возобладал у него над эльзасской пылкостью, да впрочем, его решение одобрили даже самые яростные враги режима. Собравшись с мужеством, он занялся восстановлением своего издательского дела, в чем, как известно, блестяще преуспел.

Таков был человек, точнее — важное лицо, которому Жюль Верн робко вручил в 1862 году рукопись «Путешествия на воздушном шаре». Первая их встреча не была столь впечатляющей, как ее описывает госпожа Аллот де ла Фюи: она весьма прозаически состоялась в кабинете издателя на улице Жакоб. Однако оба Жюля, без сомнения, понравились друг другу. На многое смотрели они одинаково: студент появился в Париже тогда, когда Этцель оказался членом Временного правительства, первый приветствовал детский лепет Республики, которой второй помогал появиться на свет — оба были люди «сорок восьмого года».

Писателю было тридцать четыре года, издателю — сорок восемь. Восторженности хватало и тому и другому, но и того и другого жизнь обучила достоинству и уравновешенности.

Этцель всегда сочувствовал молодежи. Он не только писал для нее, он и побуждал других писателей обращаться к этой публике. Он издал изящную серию сказок лучших писателей своего времени; в 1844 году написал, в подражание одной английской книжке, «Новые и единственно достоверные приключения Тома Пуса». В 1861 году он выпустил отличную «Историю кусочка хлеба» Жана Масе[40].

Когда увлеченный Верн изложил ему свои планы, писатель Сталь понял весь их смысл, издатель Этцель даже подскочил на месте — так они отвечали его замыслу создать интересный журнал для подростков. Некоторые страницы рукописи привлекли его внимание и открыли ему, что молодой автор отнюдь не витает в облаках: работа у него основательная. Будучи в этом деле ювелиром, он кое-что покритиковал и дал несколько советов этому очень интересному дебютанту. И критика, и советы были приняты с благодарностью, и оба договорились, что Верн, пересмотрев свою рукопись, вернется через две недели.

Не знаю, право, разделила ли Онорина с таким же энтузиазмом надежды, которые питал Жюль. Когда «эта история с воздушным шаром» завершилась, она с радостью вообразила, что избавилась наконец от нагромождений бумаги, и думала, что снова заполучит мужа. По-видимому, когда рукопись опять очутилась на столе, а Жюль погрузился в доработку, она пережила некоторое разочарование.

Невозможно установить, какие именно советы давал Верну Сталь. Это не могла быть полная переделка, как раньше предполагали. Вернее всего — замечания по стилю, ибо Сталь был стилистом и из его переписки видно, что честолюбивой мечтой его нового собрата стало совершенство стиля. Кроме того, речь, наверно, шла о вымарке длиннот и добавлении каких-то эмоциональных моментов: на большее не оставалось времени.

Тема романа общеизвестна: доктор Фергюссон, бесстрашный и испытанный исследователь, предпринимает в 1862 году при поддержке Лондонского королевского географического общества попытку пересечь на воздушном шаре Африку с целью уточнения картографических данных. Понимая, что управляемость воздушного шара — утопия, он придумал оригинальный способ поднимать или опускать аэростат по своей воле, не теряя ни молекулы газа; достаточно подогреть с помощью змеевика водород оболочки, чтобы набрать высоту, и прекратить нагрев, чтобы снизиться. Таким образом он сможет нащупать благоприятное воздушное течение.

Вылетев из Занзибара, Фергюссон и его спутники, Кеннеди и Джо, достигают Сенегала после многочисленных приключений, являющихся сюжетом рассказа, который нельзя было придумать в последний момент. Приятно изложенная госпожой Аллот де ла Фюи сцена, когда Этцель просит писателя взять обратно рукопись, сделать из нее «настоящий роман» и принести ему через две недели, представляется весьма маловероятной.

Закончив доработку, автор снова явился на улицу Жакоб. На этот раз Этцель принял его в своей комнате, ибо здоровье его было настолько расшатано, что ему часто приходилось ложиться в постель. Рукопись была принята. Автор без возражения согласился вычеркнуть «длинноту» — рассказ Джо. Но издатель не ограничился принятием рукописи: он обнаружил в этом произведении столько таланта и знаний, такой дар рассказчика, что решил не расставаться с тем, кто его написал. Он увидел в нем идеального сотрудника журнала, который им создавался для подростков и для которого подобрался прекрасный коллектив под руководством Жана Масе. Он имел в своем распоряжении и ученых, и писателей, но искал того, кто мог бы воодушевить и объединить всех этих разнородных специалистов таким образом, чтобы название издания «Журнал воспитания и развлечения» оказалось оправданным. Хотя Жан Масе и писал сам прелестные вещи, они носили слишком выраженный дидактический характер, чтобы завоевать симпатии молодежи.