Жюльетта

– Чудесно, больше ни слова об этом, я все устрою сам. Ты гораздо красивее, чем Дзанетти, ты мне больше нравишься,

и я намерен сделать тебя единственной властительницей моего сердца.

– А что будет с ней, когда она об этом узнает? Да и я никогда не прощу себе этого вероломства. Вы думаете, она не станет моим злейшим врагом после этого?

– Если только она будет всерьез беспокоить нас...

– Боже мой, что за мысль пришла вам в голову! Ведь она любила вас когда-то... и до сих пор любит безумно. Неужели вы способны на такое злодейство?

– Злодейство? Такого понятия вообще не существует, все наши поступки вполне естественны, все они диктуются Природой, и меня удивляет, что ты до сих пор сомневаешься в этом.

– Я давным давно избавилась от подобных сомнений... Но знайте, пока эта женщина жива, я не буду чувствовать себя спокойно: во-первых, я буду бояться ее, во-вторых, меня будет постоянно преследовать страх потерять вас. Мне кажется, раз уж мы об этом заговорили, лучше всего прямо сейчас решить этот вопрос. Эта женщина отличается необыкновенным коварством; если бы вы только знали, какие вещи она говорила мне про вас... Поверьте мне, она никогда не оставит вас в покое.

– Я тебя обожаю, прелестное создание, – заявил итальянец, привлекая меня к своей груди, – и участь твоей соперницы решена, осталось лишь придумать, каким способом она будет умирать.

При этом Моберти, так же, как и я, вдохновленный злодейской идеей, без лишних слов внедрился в мои потроха; его гигантский член в любое время непременно заставил бы меня закричать от боли, но в тот момент, вместо того, чтобы сжаться от удара мощного копья, я извергнулась, как только тяжелые яички Моберти заплясали на моих ягодицах.

– Что будем с ней делать? – спросил злодей, когда я в изнеможении откинулась на диван. – С ней надо расправиться в самый разгар утех.

Так мы и сделали, и я подробно опишу вам эту жуткую и сладострастную сцену.

Моберти, желая сохранить силы, воздержался от оргазма. Наше долгое отсутствие начало беспокоить Дзанетти, и когда мы возвратились, я прочла в ее глазах, что в ее сердце зашевелился демон ревности. Она предложила перейти в комнату, где происходили утренние развлечения, и там представила своему любовнику новые предметы для послеобеденных удовольствий. Нас ожидали трое: молодая женщина на седьмом месяце беременности и две очаровательные девочки – девяти и одиннадцати лет, – которых она держала за руку. Моберти, будучи уже знаком с этим приобретением, так как сам заплатил за товар, с восторгом шепнул мне на ухо:

– Они вызовут у меня страшную эрекцию. Эту женщину жестоко обманули: она думает, что я окажу ей важные услуги в одном деле, и даже не подозревает о пытках, которые ее ожидают. Ну что ж, Дзанетти, – продолжал он уже громче, – закрывай опять все двери, и мы приступим к спектаклю; я хочу, чтобы вокруг царила полная тишина, когда будет торжествовать мой фаллос.

Моберти сел и приказал своей любовнице раздеть мать, которую звали Анжелика, а старшей, Мирдзе, и младшей, Мариетте, было ведено ждать своей очереди.

Дзанетти оголила зад Анжелики и подвела ее к разбойнику, который, осмотрев его, объявил, что не пройдет и часа, как эта прекрасная часть ее тела будет изуродована до неузнаваемости. Потом он потрогал ее живот и прибавил, что он также не избежит печальной участи.

– Ах, синьор, – встрепенулась Анжелика, – вы жестоко обманули меня; теперь я вижу, что меня ожидает, но пощадите хотя бы дитя, которого я ношу в себе...

Эти слова вызвали громоподобный хохот злодея:

– Запомни, наглая тварь, – заорал он, награждая бедняжку увесистыми ударами, – что я отнесусь к тебе с должным уважением; на мой взгляд, никто так не заслуживает почтения, как беременная самка, ты, надеюсь, уже чувствуешь, как я тронут твоим состоянием. Теперь раздень своих дочерей и тащи их ко мне.

Обследовав девочек, Моберти пробормотал:

– Какая досада, что я не имею возможности разворотить все три задницы одновременно.

Он грубо дернул мать за руку, повалил ее на спину, потом, подняв вверх ее ноги, ловко привязал их к свисавшим с потолка веревкам и овладел ее задом. Следуя его указаниям, я прижала Анжелику своим телом, приняв такое положение, чтобы распутник мог целовать мои ягодицы; меня оседлала его любовница, также предоставив в его распоряжение свои прелести. Обеими руками он терзал несчастных девочек и вгрызался зубами в наши ягодицы.

– А ну-ка, Жюльетта, потопчись коленями на животе этой шлюхи, – приказал он некоторое время спустя, – поглядим, сможешь ли ты выдавить из ее чрева мерзкий плод.

Мне помогала Дзанетти, и мы едва не выпустили дух из бедной Анжелики, которая пронзительно кричала не переставая. Через четверть часа Маберти выдернул свой ненасытный инструмент и принялся за старшую девочку. Ценой невероятных усилий нам с Дзанетти удалось вставить огромный набалдашник в крохотное отверстие, ставшее объектом ярости нашего содомита. Заметив, что первый шаг сделан, Моберти совершил настолько мощный толчок, что его оружие до самого конца погрузилось в детское тело, и несчастная потеряла сознание.