Жюльетта

На твоем месте я бы хорошенько позабавился с этой девицей, ограбил бы ее, затем обрек на такую жалкую участь, что долгое ещё время при мысли о ней не мог бы удержаться от оргазма. И это гораздо предпочтительнее, чем простое убийство. Блаженство, которое я тебе предлагаю, будет неописуемым, ибо помимо физического наслаждения при виде ее страданий, ты получишь моральное удовольствие, рожденное из сравнения между вашими судьбами; истинное счастье состоит скорее в таком сопоставлении, нежели в удовлетворении плоти. Тысячу раз приятнее сказать себе, бросив взгляд на несчастные создания: «Я не такой, как они, я лучше и счастливее их», чем сказать: «Меня охватывает радость, и я наслаждаюсь ею вместе со всеми остальными». Наше счастье делают полным чужие беды и страдания; в окружении людей, так же счастливых, как мы сами, мы никогда не узнаем ни довольства, ни спокойствия, вот почему говорят – и говорят очень мудро, – что для того, чтобы быть счастливым, никогда не надо смотреть вверх – смотри на тех, кто стоит ниже вас. Вид чужого несчастья непременно будет дополнять твоё собственное счастье, стало быть, никогда не следует поднимать отверженных до своего уровня, чтобы не лишить себя удовольствия сравнивать. Однако недостаточно ограничиваться тем, чтобы отказывать несчастным в помощи, желая сохранить эту жалкую породу для сравнения; не следует упускать возможность порождать нищету – и для того, чтобы увеличить число обездоленных, и особенно для того, чтобы создать почву для благоприятного сравнения. В твоем конкретном случае ты получишь максимально возможное удовольствие, если отберешь у девочки наследство, затем заставишь ее побираться, просить милостыню у твоего порога, чтобы ты могла отказать ей самым немилосердным образом; тогда ты постоянно будешь видеть перед собой чужое несчастье, которое будет возбуждать тебя тем сильнее, что оно – дело твоих рук. Вот что бы я сделал, Жюльетта, на твоем месте... И я пребывал бы в. состоянии нескончаемой эрекции, созерцая прекрасное зрелище, сознавая себя его причиной и купаясь в роскоши; я бы восклицал каждый день: «Вот она, моя жертва; через посредство преступления я получил над нею власть, я лишил ее наследства, все мои удовольствия питаются злодейством, и сам я – не кто иной, как отъявленнейший злодей...» А с таким воображением, как у тебя, Жюльетта, ты испытывала бы неописуемое блаженство!

К концу своей речи Нуарсей пришел в сильнейшее возбуждение, и поскольку после моего возвращения у меня с ним не было никаких половых отношений, мы перебрались на диван. В его объятиях я призналась, что ни на один миг меня не посещали сомнения относительно участи юной Фонтанж и что все, что я ему говорила, было сказано для того лишь, чтобы дать ему повод изложить свои доктрины. Я пообещала ему девушку, добавив, что как бы прекрасна она ни была, мы не замедлим ввергнуть ее в ужасную нищету после того, как сполна насладимся ею.

– Я рад за тебя, Жюльетта, – говорил Нуарсей, лаская и целуя мои ягодицы, – ты стала ещё развратнее в своих путешествиях, но я также не бездействовал все это время; с тех пор, как мы виделись в последний раз, я совершил, пожалуй, все ужасные злодеяния, какие только в состоянии породить человеческий мозг. Ты не поверишь, но это я устроил смерть Сен-Фона: я жаждал получить его пост, правда, в тот раз у меня не получилось, но теперь ничто не помешает мне занять место нынешнего министра; его падение только вопрос времени, тайная машина уже запущена, и вот когда я стану министром, когда приберу к рукам всю власть и все богатства в этом королевстве, тогда, Жюльетта, наши удовольствия будут безграничны. Я хочу, чтобы каждое мгновение моей карьеры несло на себе печать преступления; ты не проявишь слабость рядом со мной, как это случилось у тебя с Сен-Фоном, и мы вдвоем взойдем на вершину порока.

Во время этой тирады я подставила ему свой зад, но он скоро покинул его, не оставив в нем ни капли спермы.

– Я жду одного человека, – объяснил он. – Это женщина, очень привлекательная, около двадцати пяти лет; ее мужа я недавно бросил за решетку, чтобы завладеть женой. Стоит ей заговорить, и завтра же его казнят, однако она его обожает, поэтому, как мне кажется, будет молчать. У неё есть ребёнок, которого она любит больше всех на свете; моя задача – заставить ее решить участь узника; я собираюсь насладиться женой, казнить мужа на колесе, а ребёнка отправить в работный дом. Я два месяца вынашивал этот замысел, и до сих пор эта юная дама оставалась верна своей любви и добродетели. Ты увидишь, как она хороша, и поможешь мне соблазнить ее. А теперь послушай суть дела.

В ее доме было совершено убийство; когда это случилось, она была там вместе с жертвой, мужем и ещё одним человеком, так что ее свидетельство имеет решающее значение; тот человек обвинил ее мужа, и теперь все будет зависеть от ее показаний.