Жюльетта. Том II

— А мы подумали, где вы пропадаете, добрый наш хозяин. Не иначе, как творили какие-нибудь злые дела в одиночестве.

— Вы ошибаетесь, — ответил итальянец и широко распахнул двери комнаты, из которой только что вышел. Это была молельня, оснащенная всеми непременными атрибутами религиозного культа. — Такой закоренелый злодей, как я, постоянно осаждаемый ужасными искушениями, должен хотя бы изредка творить добро, чтобы успокоить гнев божий.

— Вы правы, сударь, — заметила я, — позвольте и нам последовать вашему заразительному примеру. Пойдем, Дюран, попросим у Господа прощения за преступления, на которые вдохновил нас наш хозяин.

Мы вошли в молельню и закрыли за собой дверь.

— Черт меня побери, — сказала я подруге, которую привела туда только для того, чтобы спокойно обсудить наши складывавшиеся неважно дела. — Черт меня побери, если я не изменила своего мнения и если этот фанатик не заслуживает смерти. Ты же видишь, что его мучают угрызения совести, и с такой слабой душой этот содомит скоро превратится в добропорядочного человека; кто знает, может быть, мы были свидетелями —его последних деяний на поприще злодейства? Поэтому я предлагаю как можно скорее покончить с ним.

— Мы легко можем расправиться со всей его оравой. Однако надо оставить одну из старух, чтобы она вывела нас отсюда; поверь мне, Жюльетта, сокровища этого богача находятся где-то здесь, в замке, и мы должны найти их во чтобы то ни стало.

— Сегодня вечером за ним приедут слуги.

— И мы угостим их вином, — подхватила Дюран.

— Вот теперь и мы получили благословление, — объявила Дюран хозяину, когда мы вернулись. — Кстати, сударь, велите принести чего-нибудь выпить: мы умираем от жажды.

Корделли дал знак, и старые ведьмы быстро накрыли стол для хозяина и его подручных. После третьей рюмки вина Дюран незаметно подсыпала порошок в тарелку Корделли и его палачей, но дуэньи ни к чему не притрагивались, так что отравить их не было возможности. Не прошло и минуты, как все трое злодеев сползли со стульев, словно настигнутые гневом небесным. Дюран выхватила кинжал и, поражая в самое сердце старуху, которая казалась особенно недоверчивой и недоброжелательной, прибавила:

— Ступай следом за своими сообщниками, старая карга; если бы твой хозяин был настоящим злодеем вроде нас, мы бы его не тронули. Но коль скоро он верит в Бога, пришлось отправить его к дьяволу — у нас не было другого выхода. Ну, а тебе, — продолжала она, обращаясь ко второй дуэнье, которая испуганно уставилась на нас, дрожа всем телом, — тебе мы оставим жизнь, если ты нам поможешь. Прежде всего надо выбросить в море эти трупы, потом вместе с тобой мы перероем весь замок и найдем деньги. Теперь скажи, есть здесь еще кто-нибудь?

— Клянусь, сейчас никого, — ответила карга. — Из слуг в доме я одна.

— Что ты имеешь в виду? Выходит, кроме слуг здесь есть еще кто-нибудь?

— Я так думаю; здесь могут быть пленники. Обещайте не убивать меня, и я покажу вам весь дом.

Когда трупы были сброшены в Море, мы спросили старуху, часто ли наведывался сюда Корделли.

— Раза три на неделе, — отвечала она.

— И всякий раз здесь творилась такая резня?

— Вы же сами все видели. А теперь я покажу вам темницы, может быть, кто-то остался.

В подвалах, на глубине не менее двадцати метров, злодей держал взаперти свои жертвы. Девять из двенадцати темниц были заняты, и в каждой из них томился один узник; мы нашли пятерых смазливых девушек в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет и четверых подростков лет тринадцати-шестнадцати; большую часть жертв доставили сюда из разных уголков Италии, а две девушки были родом из города Рагузы в Албании, и обе они отличались редкой красотой.

Когда мы рассматривали свои находки, вверху, где-то далеко, послышался шум, и мы поспешили узнать в чем дело. Оказалось, что в замок возвращаются наши слуги и слуги Корделли. Вначале мы встретили лакеев итальянца — их было трое, завели их в обеденный зал, где стол был заставлен яствами и напитками, предложили им выпить, и скоро они отправились вслед за своим хозяином. Потом мы спустились к нашим слугам и велели им возвращаться назад в город, сказав, что хотим остаться в замке еще на день или два и обойдемся без них.

— Знаешь, Дюран, — заговорила я, когда мы вернулись к узникам, — я бы хотела взять себе этих двух албанок, они заменят мне Элизу и Раймонду; я уже вижу недовольство на твоем лице, поэтому спешу предупредить тебя, что пожертвую ими в любой момент, когда ты этого захочешь, и сделаю это, не моргнув глазом, как и в прошлый раз.

— Опять женщины. Неужели ты не можешь обойтись без них?

— Не могу, представь себе. Но сердце мое будет всегда принадлежать только тебе, мое сокровище.

— Ах ты, хитренькая лисичка, ну как тебе откажешь!