Живая бомба

Помощник вздохнул:

— Вообще-то не очень. Пожалуй, пару раз в год. На день рождения жены и на день рождения дочери. В остальное время вертишься как белка в колесе и себя не сознаешь. — Михайлов посмотрел на шефа и улыбнулся: — Эх, Владимир Сергеич, заразили вы меня своим настроением. А ведь так хорошо все начиналось. Вышли из машины, купили пива. Кстати, в этом вот университете я когда-то учился. — Он показал на видневшиеся неподалеку здания Двенадцати коллегий. — Золотое было времечко. Сколько хочешь пива, сколько сможешь девок, и никаких забот, кроме сессий.

— Вся наша жизнь — одна большая сессия, — с грустью заметил Роткевич, которому никак не удавалось избавиться от накативших воспоминаний. — Экзамен следует за экзаменом, и конца-края этому не видно. Давай-ка лучше выпьем.

Они чокнулись открытыми бутылками и сделали по хорошему глотку.

Беседуя, коллеги не обратили внимания на то, как к поребрику, от которого их отделяло не больше десяти метров, припарковалась бежевая «девятка». Некоторое время «девятка» стояла, не заглушая мотора, но из нее никто не выходил. Затем машина потихоньку тронулась. Поравнявшись с Роткевичем и Михайловым, она вновь притормозила. Темное оконное стекло бесшумно поползло вниз. В образовавшийся проем высунулась рука, сжимающая пистолет.

Роткевич обернулся на шум двигателя и рассеянно посмотрел на руку с пистолетом. Внезапно взгляд его прояснился, глаза расширились, и в них показался испуг. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент прозвучали выстрелы.

Пистолет гаркнул ровно четыре раза. Бутылка, с недопитым пивом выпала из разжавшихся пальцев бизнесмена и со звоном разбилась об асфальт.

Номер стремительно рванувшей с места «девятки» был залеплен грязью, однако Михайлов успел разглядеть, что человек, сидевший за рулем, был одет в форменный милицейский китель.

Глава 7 ПИНКЕРТОН ИЗ СЕРПУХОВА

Телефон трещал уже в третий раз, но Поремский, по своему обыкновению, к нему не спешил. Он вешал в шкаф пиджак и, лишь закончив это ответственное дело, подошел к столу и снял трубку.

— Володя, это Меркулов.

— Добрый день, Константин Дмитриевич.

— Добрый, добрый. Ты уже в курсе насчет Бойко?

— Насчет кого?

— Насчет коммерческого директора завода «Ракета»?

— Вообще-то нет. А что случилось?

Он убит два часа назад.

Лицо Поремского вытянулось.

— Убит? — хрипло переспросил он.

— Да. Киллер всадил в него несколько пуль.

Продолжая держать трубку в руке, Поремский сел на стул.

— Где это случилось?

— В Серпухове, — ответил Меркулов. — Сейчас уже поздно, но завтра же с утра отправляйся туда. Возможно, это убийство как-то связано с твоим расследованием. И еще… Я только что просматривал сводки происшествий. Примерно через час после убийства Бойко возле подъезда своего дома был застрелен бизнесмен Игорь Каленов. Менеджер «Концерна ПВО «Геракл». В него тоже всадили несколько пуль. Подробностей я пока не знаю. Выясни это, хорошо?

— Слушаюсь.

Меркулов звучно отхлебнул из стакана чай и поинтересовался:

— Как там твой молодняк? Не шалит?

— Да нет, — в тон ему ответил Поремский. — Работаем помаленьку.

— Ну хорошо. Доложишь о поездке завтра. Нужные телефоны возьмешь у моей секретарши, Клавы. То есть — Клавдии Сергеевны. Ну все, отбой.

Меркулов положил трубку. Поремский — тоже. Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись в какую-то точку на столе. Затем нахмурился и тихо пробубнил:

— Два убийства за один день. Убиты ведущие менеджеры оборонных предприятий. Что же это такое? Неужели наши заслуженные ученые опять изобрели сверхоружие, а менеджеры не захотели поделиться его секретами с мафией? Да нет, чепуха какая-то. — Порем-ский вздохнул. — Ладно, утро вечера мудреней. Поживем — увидим.

На следующее утро, поручив молодняку (как он называл про себя Никитину и Камелькова) разыскать Голубева и по возможности переговорить с ним на предмет его участия в управлении «Ракетой», Поремский отправился в Серпухов.

Кабинет дежурного следователя Романцева, который выезжал на место убийства Сергея Бойко, был маленьким и неуютным. Стены, выкрашенные в желтый цвет, местами облезли. Мебель являла собой итог многолетних усилий постояльцев кабинета, направленных на то, чтобы расшатать, поцарапать, протереть и проколупать как можно больше.

Однако сам Романцев, вопреки мрачному окружению, оказался улыбчивым и приветливым мужчиной средних лет весьма приятной наружности.

— Добрый день! — с порога поприветствовал Поремский серпуховского Пинкертона. — Я Поремский. Владимир Дмитриевич. Звонил вам вчера вечером насчет убийства Сергея Бойко.

Поремский протянул следователю руку. Тот окинул важняка из прокуратуры изучающим взглядом, затем аккуратно и крепко пожал протянутую руку.

— А вы моложе, чем я думал, — с улыбкой сказал следователь. — Меня зовут Кирилл Иваныч Романцев. Можете обращаться ко мне просто по имени, я привык. Присаживайтесь, пожалуйста.

Поремский сел на стул, Романцев — в старое, потертое кресло из рыжего кожзама.

— Почему вас заинтересовала смерть Бойко? Он проходил у вас по какому-то делу?