Живая древняя Русь. Книга для учащихся

На миниатюре пятнадцатого века запечатлена отливка колокола в Твери. Сначала мы видим колокол отливаемым в форме, а потом уже висящим на звоннице. Мы даже можем разглядеть на миниатюре и изображение специальных печей для плавки. В колокольный сплав, состоявший из меди и олова, добавляли серебро — для благозвучности. Отсюда и выражение «серебряный звон».

С колоколами были связаны самые различные поверья. Когда, например, приступали к литью крупного колокола, то нарочито распускали ложный слух. Надо было выдумать что-нибудь совершенно маловероятное, чтобы молва расходилась от села к селу, от города к городу. Считалось, что, чем дальше распространится слух, тем сильнее будет гудеть колокол. Было дурной приметой, если колокол ночью позвонит сам по себе. Тот, кто услышит ночью звон, должен ждать для себя величайшего несчастья. Так, в Москве, в самом центре, висел набатный колокол, который в разговорной речи именовался всполошным. Все знали, что за колоколом числилась крамола: до 1478 года он был вечевым колоколом Великого Новгорода, затем его отобрали у новгородцев, перевезли в Москву и перелили. Но бывшему новгородцу мало пришлось послужить москвичам. В 1681 году глухой ночью царь Федор Алексеевич вскочил в испуге: ему показалось, что всполошный колокол сам по себе позвонил. Разгневанный царь утром созвал ближайших бояр и держал совет. Колокол отправили в ссылку за тридевять земель, в глухую и лесистую Карелию. Так новгородский «бунтовщик» и не прижился в Москве.

О колоколах и колокольном звоне складывалось в народе множество остроумных притч, пословиц, поговорок, загадок и шуток. Колокол был, например, для деревенских жителей своего рода часами, возвещавшими о начале дня. Поэтому в ходу была поговорка: первый звон — пропадай мой сон, другой звон — земной поклон, третий звон — из дому вон. Иногда звонница с колоколами представлялась селянину неким ревущим чудищем, поэтому и говорили: стоит бык на горах о семи головах, ребра стучат, бока горят. О колокольных звонах повествовали метафорично: сидит петух на воротах, косы до полу, голос до небу. Или еще так: на каменной горке воют волки; рыкнул вол на семь сел; живой мертвого бьет, мертвый благим матом кричит, на крик народ бежит. Эти загадки легко отгадывались.

…На берегах озера Неро, между Москвой и Ярославлем, стоит Ростов Великий, ныне небольшой город, которому перевалило за тысячу лет. В этом городе вы себя чувствуете так, словно перенеслись в эпоху былинных богатырей, хотя сохранившиеся до наших дней сооружения относятся в основном к семнадцатому веку. Здесь все поразительно: бесконечная гладь озера, высокие стены, башни и переходы, огромные купола, вздымающиеся в небо… Недаром К. С. Станиславский вместе со своими друзьями-артистами, перед тем как поставить на сцене Художественного театра трагедию «Царь Федор Иоаннович», приезжал сюда, чтобы почувствовать колорит старины, ощутить себя современником давно отшумевших дней.

Ростовский архитектурный ансамбль сложился в пору, когда здешним митрополитом стал энергичный деятель Иона Сысоевич, выходец из крестьян, одаренный могучей волей, честолюбивый, много повидавший на своем веку, начитанный, обладавший художественным вкусом. Удаленный из Москвы за приверженность к патриарху Никону, Иона Сысоевич затеял в Ростове огромное строительство. Опальному митрополиту хотелось, чтобы сооружения Ростова Великого напоминали Московский Кремль и не уступали ему в блеске и величии. Иона Сысоевич, конечно, хорошо знал о звонницах столицы, понимал, какую торжественность вносят колокола в жизнь.

Летняя звонница ростовского Успенского собора, построенная в 1682 году зодчим Петром Досаевым, обладала поразительными акустическими особенностями: звуки колокола распространялись не вверх, а по горизонтали. Сначала на трехпролетной звоннице разместились колокола — в тысячу пудов весом, в пятьсот и мельче. Совместное звучание колоколов первого ростовского звона создавало минорный лад; печальные звуки колоколов отвечали настроению опального Ионы, удаленного из Москвы. Но времена менялись, ростовского митрополита стали часто приглашать в столицу, его общественное положение упрочилось. Город на берегах озера Неро разрастался, мастера создали величественный архитектурный ансамбль. Приходившие и приезжавшие в Ростов попадали в атмосферу праздничного великолепия. Возникла необходимость в новом звоне, который настраивал бы слушателей на торжественный лад.

Трудное дело — отливка колокола весом в две тысячи пудов — было поручено редкостному умельцу-литейщику Фролу Терентьеву. Мастер создал гигантский музыкальный инструмент, отличавшийся бодрой, радостной звуковой окраской.

Иона Сысоевич был так доволен звучанием колокола в две тысячи пудов, что назвал его в честь своего отца, крестьянина Сысоя. Сохранилась запись, сделанная митрополитом: «На своем дворишке лью колоколишки, хвалят людишки». В этих словах — весь характер Ионы Сысоевича — размашистый, с хитрецой, горделивый.