Живая память

- Товарищ старший лейтенант, - негромко, полушепотом, обратился он.

- Товарищ старший лейтенант...

- Да.

- Посмотрите - это, наверное, танки.

Как пружиной выбросило меня из ямки.

- Где?

Он показал чуть правее разобранного моста на темный противоположный бугор. Было еще сумеречно, но на фоне светлеющего неба рисовались черные силуэты. Они медленно выползали из-за крутого берега напротив и скатывались направо. Доносился шум моторов. Сомнений не было - это танки. Девятнадцать единиц! Для одной батареи, пожалуй, многовато.

- Я - к радисту:

- Вызывай "Березу"!

Но "Березы" в эфире не существовало. Ни на своей волне, ни в других уголках диапазона. Спит "Береза", подумал я, ее надо будить выстрелами. Я взял у радиста наушники, сам крутил ручки, но также безуспешно. Управленцы Дозорова спали. Появившиеся танки, наверно, только мы одни и видели. А доложить об этом надо во что бы то ни стало.

- Подъем! К бою!

Люди встали. Командирам орудий я показал цели.

- Танки справа!

Оставаясь в окопах, пушки развернулись направо. Интервалы между ними при этом сократились до пяти метров. Положение не уставное, но деваться некуда. Передо мной сразу встали вопросы, о которых не подумал раньше.

Каково расстояние? Я не определил расстояний до ориентиров днем, а теперь пришлось гадать. Утренний туман делал их обманчивыми. Здесь максимум полтора километра. Траектория не превысит цели, если наводить в основание. Чем бить? Бронебойных мало, а гранат - в достатке. Решение созревало.

- По танкам!

- Первому по головному! Остальным - в порядке номеров!

- Угломер 30-ноль, прицел 30, гранатой, взрыватель фугасный!

- Наводить в основание!

- Первому один снаряд - огонь!

Наводчик Корнев первым же снарядом угодил в борт. Танк загорелся. Противник, не подозревая о нашем соседстве, подставил нам правые борта. Выбор гранаты правильный! Это вселило уверенность.

Огонь других орудий не был столь точным, как у Корнева, их наводчики торопились, наверное, и нервничали. Но вторым, третьим, четвертым выстрелом каждое из них накрывало цель. Еще не задымленное поле подставляло батарее свои мишени. Вскоре горели четыре танка.

Это сейчас так кажется - вскоре, а тогда счет времени был потерян. И не каждая пораженная цель загоралась, но мы увидели четыре факела, издали сравнимые с горящей свечой.

Немцы убрали борта из-под удара, повернули к нам лбы. Теперь наши пушки били по ходовой части танков. Правый сосед тоже открыл огонь значит, есть у нас сосед! - танки угрожали ему непосредственно.

Взошло солнце. Появился начальник разведки полка старший лейтенант Каликов.

- Куда стреляете?

- Смотри вон на зажженные свечи...

- Вижу.

- А где наши? - спрашиваю его.

- Сейчас будут.

Вскочив на оседланную лошадь, Каликов умчался навстречу полку. Полк был где-то сзади.

Из тыла подошли наши танкисты. Это была, наверное, рота - несколько машин КВ. Она с ходу включилась в канонаду. У меня отлегло на душе: сил наших стало больше.

Мы не получали пока ответных выстрелов, оставаясь незамеченными, а теперь оказывались в зоне ответного огня - немцы били по КВ.

Загорелась одна наша машина. Огромная, она пылала долго, потом мощным взрывом с нее сорвало башню и бросило рядом - взорвались боеприпасы. Зачадила другая.

Подошла пятая батарея полка, она стала правее, на дороге.

- К вам на помощь, - это подбежал старший на батарее-5.

- Выбирай, целей на всех хватит.

Не окапываясь, только укрепив сошники, пятая открыла огонь, уплотнив боевые порядки танковой роты. Незавидным было положение пятой - разрывы вздымались рядом, кого-то задело осколком, а старшего на батарее, кажется, тоже царапнуло. Но артиллеристы не снижали активности.

Своих я предупредил:

- Беречь снаряды. Стрелять только наверняка. Мы основательно освободились от груза снарядов, но следовало подумать и о самообороне.

Кто-то прибежал от ездовых:

- Товарищ старший лейтенант, лошадей побило...

Я бросился к оврагу.

Там группа лошадей, сбившись в кучу, тряслась нервной дрожью у дальнего берега оврага. Две коняги лежали, пораженные осколками в живот, еще у одной, стоявшей неподалеку, сочилась кровь из мякоти задней ноги. Такая беспечность!

- Увести отсюда лошадей! - Я не сдержался и обругал ездовых.

Сержант Ефимов засуетился, заторопил ездовых.

Мой подседельный Орлик смотрел на меня, ожидая помощи. До чего же выразителен взгляд у лошади, не умеющей говорить! Но как я могу помочь раненому, другим раненым? Широкая пробоина на животе перекрывалась выпятившимся серым пузырем внутренностей. Другая лошадь ранена не менее тяжело. Третью увели. Дело безнадежное.

- Извини, дружок, - я погладил Орлика по мордахе.

- Этих... добить, - с трудом выдавил я. - Из карабинов в затылок.

И отошел в сторону, отвернулся, чтобы не видеть печальную акцию.

Залетевшие в овраг снаряды предназначались не лошадям. Лошади пострадали по безрассудной неосмотрительности отделения тяги. Но теперь не до разбирательств.