Живая память. Том 3. [1944-1945]

— Может, этим осколком убило Кондратенко, а может, моего отца. — Оглядев печальным взглядом товарищей, пояснил: — Отец был наводчиком орудия в форту номер 2. Тут его и ранило смертельно.

Опустившись на колени, Гаврилов взял горсть земли, чтобы отвезти ее престарелой матери.

Длинный путь проделал Гаврилов сначала на запад до самого Берлина, потом на восток до Порт-Артура, чтобы увезти на родину горсточку земли, обагренную кровью отца, чтобы поклониться праху его, отрапортовать о великой победе советского оружия на западе, на юге, на севере и на востоке.

На груди солдата орден Славы, красные и золотые нашивки за ранения. Никогда он не плакал, а сейчас из глаз его сами собой текут слезы. И кажется, не солдат плачет, а бронзовое изваяние.

Советские танкисты, летчики, пехотинцы, бойцы всех родов войск восстановили поруганную честь русского оружия. Об этом говорят автографы, оставленные на башне горы Перепелиной, на стенах цитадели, на лафетах и стволах старинных орудий. Об этом свидетельствуют надписи золотом на красных лентах венков, которые приносят советские воины к могилам защитников Порт-Артура.

Сильное впечатление производит на нас братское кладбище русских солдат, матросов и офицеров, защищавших Порт-Артур. Вечным сном покоятся они в могилах, выстроившихся в последнем параде. На каждой могиле надпись золотом. На некоторых надгробьях сохранились даже портреты.

Пятнадцать тысяч могил утопают в зелени, в цветах. Между их шеренгами желтый песок.

В центре кладбища белая часовня с маковкой, увенчанной крестом. У входа на кладбище на постаменте — бронзовое изображение Георгиевского креста. Скупая надпись гласит: «Здесь покоятся бренные останки доблестных русских воинов, павших при защите крепости Порт-Артура».

У Георгиевского креста множество живых цветов и венки, венки, венки… На красной ленте одного из венков надпись: «Вечная слава борцам, павшим в 1904 году за русскую крепость Порт-Артур. От бойцов и офицеров Красной Армии, занявших город-крепость 20 августа 1945 года».

В сорока километрах от Порт-Артура, на берегу красивого залива Талиенван — Дайрен, русский город Дальний, морской торговый порт. Живописная дорога соединяет его с Порт-Артуром. Она тянется вдоль моря. Справа ослепительное море, слева уступы зеленых гор, на которых террасами расположены китайские поля.

По договору с Китаем Дальний заложен в 1898 году, всего за несколько лет до злополучной Русско-японской войны. Город строился быстро, с большим размахом. Он отлично спланирован. От центральной круглой площади расходятся прямыми лучами ровные широкие улицы. Его центральная и приморская части застроены фешенебельными коттеджами, утопающими в экзотической зелени и цветах. Причудливые арки, альпийского вида палисадники, журчание воды в искусно устроенных водопадах и благоухание цветов придают городу нечто сказочное.

Обошелся Дальний русской казне в 30 миллионов рублей. Сумма по тем временам колоссальная. Удобная гавань, отличный, почти не замерзающий порт, прямая связь по проложенной русскими через Маньчжурию железной дороге и проволочному телеграфу предназначались для развития торговли, для быстрого сношения Петербурга с этим отдаленным краем.

В 1904 году Дальний вместе с Порт-Артуром попал в руки японцев и стал Дайреном.

Теперь город обрел свое первородное название. Над ратушей развевается красный флаг, на улицах звучит русская речь.

В городе не было боев, и потому все сохранилось нетронутым. Конечно, самые богатые японцы успели убраться. Основное же население осталось и быстро освоилось с новой обстановкой.

Гуляем по Дайрену. Здесь, как и в Гирине, Мукдене, полно рикш. Утлая двухколесная колясочка и человек в ее тонких, отполированных руками оглобельках. Рикши носятся по городу с утра до поздней ночи. Чем они питаются, где ночуют, неизвестно. В Китае миллионы рикш, но это не китайское изобретение. Оно пришло в Китай из Японии и распространилось дальше по всей Азии. Но и не японцы придумали рикш, а «изобрел» английский пастор Бейли, проповедовавший японцам слово Божье в семидесятых годах прошлого столетия.

Младший лейтенант Александр Грядов получал партийный билет. Подошел к столу парткомиссии, протянул кандидатскую карточку.

— Что же это, — удивился секретарь, — карточка пробита и вроде разрезана?

— Пробита и разрезана, — кивнул головой Грядов. — Пробита пулей, разрезана ножом.

И младший лейтенант рассказал историю, случившуюся с ним под Мулином.