Живая память. Том 3. [1944-1945]

Но это не походило на победный марш, наступление было трудным и изнурительным. Тремя обводами встретила наши войска оборонительная линия «Маргарита», которую занимали части вражеской группы армий «Юг». Прогрызали ее огнем и кровью бойцов. К исходу 26 декабря войска 2-го и 3-го Украинских фронтов соединились у города Эстергом, замкнув кольцо окружения вокруг Будапешта. Там, внутри кольца, были надежно заперты немецкие танковая и моторизованная дивизии, полки и соединения 3-й венгерской армии — всего свыше 180 тысяч человек. Противник готовился к яростной борьбе, превращая каждый дом в крепость.

27 декабря по решению Ставки Верховного Главнокомандования была создана специальная Будапештская группа войск, ее возглавил генерал-лейтенант И. М. Афонин. Главный, самый острый и жгучий вопрос, вставший перед командующим и его штабом, — с ходу бросить войска на штурм или попытаться склонить противника к капитуляции? Генерал Афонин, тонко познавший за войну тактику и психологию противника, не питал особых иллюзий, но в одном был твердо убежден: если есть хотя бы один шанс из ста, даже полшанса, их надо использовать.

Решили послать к немцам сразу двух парламентеров — с разных направлений и участков фронта. Подбирали их тщательно, все взвешивая. Из возможных кандидатур остались двое — капитаны И. Остапенко и М. Штеймец. Их и утвердили.

В помощь Остапенко выделили сопровождающих — старшего лейтенанта Н. Орлова и старшину Е. Горбатюка. Надежные, проверенные в бою люди!

Весь день 28 декабря прошел для них в беспокойных хлопотах — все следовало предусмотреть, скрупулезно проверить, усвоить порядок действий.

Утро 29 декабря выдалось серым, сумеречным и ветренным; над городом плыли низкие лохматые облака, сеявшие снежную крупу. Остапенко, Орлов и Горбатюк заняли места в автомашине, и она по оледенелой пологой дороге заскользила вниз, к шоссе, ведущему в центр Будапешта. Впереди простиралась нейтральная полоса, разделявшая наши и вражеские позиции. Здесь парламентеры вышли из машины. Остапенко высоко поднял белый флаг — тугой порывистый ветер ударил в его полотнище, и оно, затрепетав, развернулось как раз в направлении их движения. Десятки, сотни внимательных глаз из наших и вражеских окопов, укрытий смотрели на парламентеров.

Накануне наши звуковещательные станции несколько раз передавали на немецком и венгерском языках: слушайте все, завтра, 29 декабря, линию фронта перейдут советские парламентеры, у них — благородная миссия. Были точно указаны время и маршрут следования. Наверное, предупреждение сработало: над позициями тихо, ни пальбы, ни разрывов. Тишина, как в предгрозье. Чувства парламентеров напряжены. И вдруг…

— Кажется, начинается, — воскликнул Остапенко, каким-то шестым чувством определивший, что происходит у противника, и звук его голоса тут же поглощает длинная пулеметная очередь. Стреляют из окна дома, стоящего близ дороги. Все трое, точно по команде, падают на асфальт и скатываются в ровик.

И снова тихо-тихо. Остапенко всматривается в лица Орлова и Горбатюка. Эх, им бы оружие в руки — и пулеметчика поминай как звали! Но…

Парламентеры встают и, выпрямившись, высоко подняв головы, идут вперед. Навстречу им из придорожного прикрытия выходят офицер и несколько солдат противника, знаком показывают: стой! Быстро приблизившись, они надевают на глаза Остапенко, Орлова и Горбатюка плотные повязки и увозят куда-то на своей машине. Ехали, пожалуй, не больше получаса. Остапенко все время придерживал рукой полевую сумку с текстом ультиматума. Потом они спускались вниз по гулким ступеням каменной лестницы. Считали в уме: одна… три… десять… Впоследствии подполковник Тот точно определил: это был штаб дивизии СС, располагавшийся в бункере.

Когда у парламентеров сняли с глаз повязки, они увидели сидевших за столом трех немецких офицеров. Старший из них по званию — майор — кивнул головой Остапенко, давая понять, что готов его выслушать.

— Я получил приказ передать текст ультиматума командующему окруженной группировки войск генерал-полковнику Пфефферу-Вильденбруку, — на одном дыхании отчеканил Остапенко.

Эсэсовцы переглянулись. Майор поднялся из-за стола и, глядя поверх Остапенко, процедил.

— Генерал-полковник Пфеффер-Вильденбрук не примет ваш ультиматум. Но я обязан ему доложить и передать текст…

Спустя минуту он скрылся за массивной железной дверью. Наверное, целый час прошел в тревожно-томительном ожидании. Как знать, с чем вернется эсэсовец, — а если с приказом убить или пленить их?

Все трое — Остапенко, Орлов и Горбатюк, не сговариваясь, молча наблюдали за гитлеровцами. На лицах у офицеров — наигранная бравада и… ожидание близкого конца. Да, расплата для них не за горами. Неужели их командующий не образумится, памятуя о судьбе 6-й армии фельдмаршала Паулюса в Сталинграде?

Дверь в бункер с лязгом открылась уже с другой стороны, в ней появился тот же эсэсовец. Опять же, глядя куда-то под потолок, мимо Остапенко, он отрывисто произнес:

— Передайте своему командованию: ваш ультиматум отклоняется.