Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.

— Антонов был младше меня на семь лет, но мы сразу подружились. Он незадолго до нашей встречи окончил школу снайперов, я — курсы топографов. У Ванюши было белое, девичье лицо. Говорил он сильно на «о». Гордился своим истинно русским, новгородским происхождением. «Я — окуловский, — говорил Антонов, — а ты, Олексеич, — московец и тоже исконно русский…» Поздно вечером 22 января наш батальон стоял напротив Ульяновки. К тому часу, как сказал бы Константин Симонов, мы уже были поделены на живых и мертвых. Немцы нас сильно обстреляли, но пока обошлось без потерь. А вскоре разведка доложила, что во вражеских траншеях никого нет. Стрелковые взводы один за другим стали продвигаться вперед. Время шло, а вестей о себе они не присылали. Командир роты заволновался, приказал связному Кошелькову выяснить, в чем дело. Приближался час рассвета, а связной не возвращался. Ротный говорит: надо срочно послать еще кого-то. И в этот момент я почувствовал на себе его встревоженный взгляд. Сказал: «Разрешите, я пойду». «Одного не пошлю», — ответил командир. Антонов, вечный мой спутник, тут как тут: «Я пойду с Медведевым, товарищ старший лейтенант». Поставил Иван в углу землянки свою снайперскую винтовку, закинул на плечо автомат, и мы пошли. До рассвета успели пробраться на другой берег реки. Миновав несколько домов, встретили раненых, от которых узнали, что некоторое время назад наши ворвались в поселок, немцы попытались их окружить. Завязался бой… Мы решили: надо срочно возвращаться и доложить командиру роты обстановку. Уже рассвело. Немцы заметили нас. Как только мы попали в зону их видимости, так сразу же почувствовали вокруг себя брызги мокрых льдинок от пуль. Залегли, сделав вид, будто убиты. Договорились, что следующий бросок сделаем по отдельности друг от друга. Едва проскочили еще десяток метров, как вражеский автоматчик снова прижал нас к земле. Вот в этот момент и совершил Ванюша свой роковой поступок. Приметив, откуда стреляет автоматчик, он в азарте кричит мне: «Гляди, Олексеич, как я его сейчас с одного выстрела сниму. Вот только прицелюсь…» И встал во весь рост. «Не смей вставать, — заорал я что было сил, — ты же у него как на ладони». Ваня то ли не расслышал моих слов, то ли не пожелал с ними считаться, развернулся лицом к противнику и стал целиться. Но немец опередил… Пуля попала прямо в грудь, только успел крикнуть: «Ой, умираю».

Много раз после войны Борис Алексеевич пытался разыскать родных друга, чтобы рассказать о последних минутах его жизни. А несколько лет назад он побывал в Ульяновке. Нашел братскую могилу своих однополчан. Разыскал и то место под березкой, где, завернув в плащ-палатку, своими руками положил друга в наспех выкопанную могилу.

…Передо мною выписка из наградного листа, подписанного командиром 947-го стрелкового полка полковником Важениным 24 января 1944 года. В ней говорится: «От имени Президиума Верховного Совета СССР награждаю: медалью „За отвагу“ ефрейтора Антонова Ивана Петровича. За то, что он 23.01.44 в бою за поселок Ульяновка огнем своего оружия отражал контратаку противника, зашедшего с фланга. Уничтожил 12 фашистов и продолжал преследовать врага. 1925 г. р., русский, рабочий, член ВЛКСМ, призван Окуловским РВК…»

ИЗ ПЛЕЯДЫ МАТРОСОВЫХ. «…Сыночек, меня не так давно ранило, оторвало кончик носа. Но ничего, врачи приклеили. Сообщаю также, что мне выдали медаль „За оборону Ленинграда“». Это строка из последнего письма, посланного с фронта рядовым Леонтием Тупицыным сыну Михаилу.

По свидетельству Михаила Леонтьевича, его отец не любил писать писем. Всего несколько раз получала семья от него весточки с фронта. Тихий, вроде бы незаметный человек, но отзывчив был на беду других. На неурядицы жизни не жаловался. Не увиливал от трудных поручений. Погиб Леонтий Яковлевич 23 января в Ульяновке.

…Огонь вражеского дзота прижал наступавшее подразделение к земле. Появилась угроза срыва атаки. Уничтожить особо опасную огневую точку врага выпало рядовому Тупицыну. Ему удалось незаметно подползти к дзоту, метнуть гранату. На какое-то время вражеский пулемет умолк. Наши бойцы поднялись и снова устремились вперед. Но неожиданно из амбразуры противника опять брызнула свинцовая струя. Находившийся уже возле самого дзота Тупицын поднялся и с гранатой в руке кинулся к бойнице. Тут раздался взрыв и упал наш герой, сраженный последней очередью пулемета.

Так или приблизительно так (ибо никого в ту минуту рядом с Леонтием Яковлевичем не было) погиб наш славный однополчанин. Об этом эпизоде в журнале боевых действий дивизии 24 января 1944 года сделана следующая запись: «Боец 947 сп Тупицын при форсировании р. Тосна своим телом закрыл амбразуру вражеского дзота и героической смертью обеспечил продвижение своего подразделения вперед».