Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.

Мы познакомились в Российском комитете ветеранов войны. Небольшого роста, пухленькая (что не мешает ее легкой походке), с улыбчивыми глазами, миловидным лицом. Но прежде всего покоряет ее добродушие, а также прямота и достоинство в суждениях — ни тени угодничества!.. Увидела на приеме в Кремле Президента России, пробилась к нему, замолвила словечко о женщинах-фронтовичках. Спасибо, мол, что привечаете и одариваете нас, ветеранов, по праздникам, но жизнь наша больше будничная, трудная. Особенно тяжко дается она женщинам-фронтовичкам, осталось их уже так мало, здоровье потеряли смолоду, на войне, теперь нуждаются в помощи и защите.

Верит Мария Зиновьевна Богомолова, как и мы все, что защитниц Родины не забудут в суете политических баталий и страстей…

А жизнь идет своим чередом. Эту женщину многие знают как активную общественницу, члена Совета ветеранов 21-й армии и чемпионку Москвы по радиоспорту — два года подряд она была первой. Как-никак радист 1-го класса. Откуда это у нее? Отвечает:

— С войны… Набралась ума и набивала руку в каждом бою… Помню…

«Помню…» Так начинают свою фронтовую исповедь многие ветераны. Мария Зиновьевна Богомолова поведала мне о своем первом боевом крещении.

— Началось оно зимой 1943 года, когда все части нашей дивизии пошли в наступление на новгородской земле. Меня донимали мысли: «Что будет со мною? Сумею ли справиться со своими обязанностями в первом бою? А вдруг убьют или тяжело ранят? Хуже всего попасть в плен — наслышалась о зверствах фашистов».

Впервые развернула свою рацию под небольшой елочкой, наверху которой успела прикрепить антенну, разгребла снег. Вышла на связь с радистом наблюдательного пункта:

— «Волга», «Волга», я — «Береза», как слышите? Прием.

— Слышу хорошо, жди команды.

Пристроилась около рации, на промерзлую землю постелила хвойный лапник и загородилась бугорком снега. Послышалась команда с НП: «Орудия приготовить к бою! Цель… Уровень… Беглый…» Я точно передала данные. Все орудия взвода настроились на принятый прицел. Последовала вторая команда: «По фашистским гадам — огонь!»

Вскоре пошла в атаку пехота. Противник открыл ураганный огонь. Рвались снаряды, обдавая нас ледяными осколками и землей. У меня задрожали руки и ноги. Вместо того, чтобы еще ниже прижаться к земле, я встала и хотела куда-то бежать. Начальник радиостанции старшина Тимошенко, крепко ухватив меня за шинель, крикнул:

— А связь? Работай! Вызывай начальника штаба… Связь должна быть, пока мы живы!

А снаряды падают, рвутся. Осколки долетают до нас. Сорвана антенна рации. Отлетел каблук от моих новых сапог. Старшина все ниже пригибается и загораживает меня собой. О Боже, я не могу прийти в себя: руки и ноги еще больше дрожат, нутро мутит.

Возобновилась атака нашей пехоты. Послышались по рации новые команды. А я сразу ответить не могу — сорвало антенну. Подключила штыревую, слышно хуже, но принимать и понимать команды можно. Беру микрофон, а руки «пляшут», и все же нажимаю на клапан, повторяю команды.

На огневой появились раненые и убитые. Ранило командира 2-го дивизиона капитана В. С. Бойкова. На носилках все больше и больше приносят раненых. Убитых накладывают на сани и увозят в братские могилы. Многие из них успели замерзнуть в жутких позах. Не могу смотреть на них. Принесли на носилках молодого солдата с автоматом в поднятой руке, с искаженным лицом…

Бой затихал. Вокруг гарь, густая дымка, стоны раненых… Старшина привез в термосе обед. Есть и пить я не могла — продолжалась тошнота и покалывание внутри. Не могла смириться с гибелью бойцов, которые лежали на огневой позиции.

Несколько дней я не могла прийти в себя. Успокаивало то, что хотя и с большим трудом, но справилась со своими обязанностями радиста и с «крещением» в первом бою. С искренним пониманием обстрелянные пожилые бойцы говорили: «Мы-то повидали жизнь. Но за что такие испытания выпали нашим детям? Совсем девчушечка, а пришла воевать за Отечество. Вот истинная русская душа!»

В весну 1943 года мне исполнилось 18 лет. Только-только начала набираться житейского опыта, наивная, не искушенная в любви. Я не испытывала еще никакой сердечной привязанности. Среди нас было много красивых молодых ребят, они относились к нам, девушкам, внимательно и нежно.

Пошли новые бои по всей Новгородской области. То пехота наступала, то отходила. Не забыть такое: из деревни Медведь не успели вывезти раненых. Немцы захватили их в землянке вместе с девушкой-санинструктором. Через несколько часов наша пехота освободила деревню. И то, что мы увидели, потрясло. Фашисты вырезали на лбу санинструктора звезду, отрезали груди и надели их на карабин. Все раненые бойцы были убиты, превращены в месиво из человеческих тел… Таков фашизм. В моем сознании крепла вера в наше правое дело, в необходимость моей солдатской работы. Впереди ждали трудные версты войны…

В памяти Марии Зиновьевны Богомоловой хранится многое пережитое, выстраданное. Чтобы знать истинную цену Победы, надо напомнить хотя бы о фронтовом быте, особенно тяжком для женщины.