Но если дожди прекращаются, возникает критическая необходимость, чтобы хоть несколько головастиков завершили развитие в кратчайший срок. В мелеющей луже головастики-каннибалы пожирают своих братьев и сестер, соперничая между собой из-за наиболее глубоких участков. Вскоре оттесненные к краям лишаются водного укрытия, и солнце убивает их. Но у самых крупных и агрессивных каннибалов, если им повезет, успевают появиться ноги, и они упрыгивают в пустыню. Многие становятся добычей ящериц или птиц, но некоторые после коротких недель усиленной охоты находят трещины и расселинки, чтобы укрыться на время воцарения беспощадного зноя. Их родители также начинают копать норки с помощью сильных и широких задних лап, которым они обязаны своим названием. Как только они забираются под землю, их кожа затвердевает в водонепроницаемую оболочку всего лишь с двумя крохотными дырочками у ноздрей, позволяющими дышать.
Лужа уже давно высохла. Все взрослые артемии погибли, но яйца их уносит ветер вместе с пылью. Многие головастики так и не завершили цикла своего развития. Они лежат бок о бок плотным слоем в запекшемся иле. И все же гибель их не бесплодна. Продукты разложения их тел впитывались в дно бывшей лужи, от которой осталась лишь неглубокая впадина. Но новые дожди вновь наполняют ее водой, и удобренный песок ускорит рост следующего поколения водорослей.
Однако блага, принесенные дождями, еще не исчерпались. Семена, проросшие с первыми каплями, быстро стали взрослыми растениями, которые теперь зацветают. Просторы пустыни пылают яркими красками. Голубые, желтые, розовые, белые цветы расстилаются недолговечным ковром. И в течение нескольких дней пустыни Западной Австралии, Намиба, Намакваленда, Аризоны и Нью-Мексико пышностью расцветки могут соперничать с любым самым пестрым и сочным лугом. Затем, выпив всю влагу, которую успели, и дав семенам созреть, растения засыхают, гибнут и вновь уступают место пескам.
Через несколько часов после восхода солнца песок может стать обжигающе горячим, хотя не глубже, чем на один-два сантиметра. Погрузите руку в песок, и вас поразит, насколько он там прохладен. Большинству обитателей барханов это прекрасно известно, и, спасаясь от невыносимого зноя, они ищут убежища внутри них.
Но жизнь в песчаной толще, пусть прохладной, имеет свои сложности. Гладкие и сухие песчинки не сцепляются, а потому прокапывать в песке туннели, как в обычных почвах, невозможно. Он непрерывно обрушивается позади роющего. Сквозь него можно продвигаться плавательными движениями, и некоторые ящерицы, постоянно ныряющие в песок, ползают в нем, отталкиваясь ногами. Но самый удобный способ — просто извиваться. Так передвигаются в песке некоторые ящерицы семейства сцинковых. Свои небольшие ноги, на которых они бегают по поверхности барханов, сцинки, погружаясь в песок, плотно прижимают к бокам. А две-три ящерицы, почти не выходящие на поверхность, чуть ли не вовсе утратили ноги. Намибская змееящерица длиной десять — пятнадцать сантиметров очень похожа на миниатюрного угря с гладкой чешуей. Над ее глазами, предохраняя их от трения песчинок, разрослись прозрачные чешуи, а заостренная морда облегчает продвижение сквозь песок. Змееящерица охотится на личинки жуков и других насекомых. Она улавливает вибрацию песка, вызываемую движением насекомого, плывет туда и выскакивает на поверхность, хватая ничего не подозревавшую добычу.