Живая сила. Дневник ликвидатора

А та плутониевая и прочая мелочь, что все-таки может в легких задержаться (это не исключено), осесть на одном месте, облучает ближайшие клетки настолько сильно, что просто их убивает. Убивает все клетки подряд – и здоровые, и (что очень существенно!) те, которые из-за облучения от этой же «горячей» частицы изменились, выродились, мутировали в раковые. И, убивая эти переродившиеся клетки, «горячая частица» сама же не дает развиться раку. И постепенно, по мере распада «горячих» (радиоактивных) атомов в ней, она теряет свою «горячесть»-опасность.

Но что, если вся вышеописанная последовательность защит не сработает? Это маловероятно, но возможно. Например, совсем крохотная «горячая» радиоактивная частица закрепится где-то в глубине легкого и там клетку повредит, а убить ее не сможет. Дефектная клетка пошла делиться-размножаться – и рак легкого гарантирован, не так ли?

Отнюдь. В работу вступают новые, еще более тонкие, прицельные и изощренные механизмы защиты – уже на клеточном уровне. Первая линия такой защиты – ремонтная: организм распознает дефект и чинит его, делает клетку снова здоровой, нормальной. Он, кстати, постоянно и очень интенсивно этим занимается, так что в ремонте пораженной радиацией (или чем бы то ни было) клетки для него нет ничего необычного, это его постоянная работа.

А если по каким-то причинам отремонтировать клетку не удается (слишком тяжелое повреждение), в организме есть еще одна линия защиты, которую можно назвать «санитарной»: неисправимо-дефектную клетку организм ликвидирует – убивает и удаляет…

Пробьет или не пробьет вредный фактор эту оборону, глубоко эшелонированную (т.е. имеющую много линий защиты), гибкую и мощную одновременно, зависит от баланса сил, от соотношения количества радиации (ее дозы) и защитных ресурсов организма. (Посему, например, искушать судьбу без респиратора на высокорадиоактивных местах не советую.)

В общем, не знаю, как вас, а меня глубоко радует простой факт:

МЫ – ЖИВЫЕ.

– Чушь! – воскликнул один из охотников. – Это невозможно! Какие у вас доказательства?

– Я жив, – невозмутимо ответил Мюнхгаузен. – Разве этого недостаточно?

Горин Григорий. Тот самый Мюнхгаузен. СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК; М.: Олма-Пресс 2004. С. 4.

«500 рентген в час», или Развесистый клевер* (Вместо фельетона)

Души двух чернобыльцев встречаются на небесах.

– Ты от чего умер?

– От радиации. А ты?

– От информации.

Анекдот первых месяцев чернобыля

…страшно интересно было: читать о чернобыле – и быть в чернобыле… Я на будущее научился восстанавливать, что на самом деле происходит, по тому, что об этом в газетах пишут…

ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНЫЙ НАВЫК ОКАЗАЛСЯ…

Сергей Мирный. Из рассказа «Газеты» (глава «Развлечения»)

НАДОЕЛО читать чушь, напечатанную на роскошной глянцевой бумаге.

Сергей Мирный. Хуже радиации (Повесть, рассказы). Харьков: Каравелла, 2001. С. 54.

«Так сколько там лет прошло после Чернобыля? Восемнадцать?» – бодро вопрошает журналист респектабельного еженедельника «Ньюсуик» [75], излажая… извините, излагая… свой вояж на юг Беларуси. Пишет, как из БРДМа радиационной разведки по рации передает: «На подъезде к городку Ясень проезжаем мимо предупреждающего знака с ярко-красным символом, похожим на клевер, – «Радиационная опасность»… Вот показалось село Дуброванное – или скорее то, что от него осталось…»

Где ж оно, это белорусское село Дуброванное? Нигде на картах не нахожу – небольшое, наверно… А Ясень есть. Он больше чем на две сотни километров на северо-запад от АЭС… Ладно. Читаю дальше…

«Через несколько часов во рту становится сухо, начинает болеть голова. Не слышно птичьих голосов, стоит невообразимая, жуткая тишина…» Жуть-то какая, братцы, в этой клевероопасной местности!…

Корреспондент продлажае… извините, продолжает: «Дозиметр показывает 10 рентген в час…»